Я же такая невезучая! Мне стабильно не счастливится в любви.
– А ты трусиха, Саша, трусишка!
Грегори сам заметно нервничал и звонил буквально каждый час, невзирая на время суток, придумывая все новые и новые аргументы на русском, убедительные речевые обороты на английском, которые непременно должны были подействовать в случае любого непонимания. Оказалось, что эта поездка в Америку – самое важное в жизни. В его и моей.
– Запомни, Алечка, – сказал он мне накануне ночью, когда я совершенно обессиленная от напряжения последних дней призналась, что опасаюсь спасовать, сорваться, не ответить правильно на все вопросы интервью и не только получить отказ американского посольства, но и попасть в черный список невыездных лиц на всю оставшуюся жизнь. – Запомни, – повторил он. – У нас с тобой нет ни одного шанса, чтоб не встретиться. Ни одного. Провались ты на собеседовании, не сумей я выбить для тебя визу, мы все равно свидимся. Потому что я всегда достигаю того, чего сильно желаю. А увидеть тебя есть моя главная цель на сегодняшний день. И потому у нас с тобой нет ни единого шанса не встретиться.
Его слова на меня как-то странно подействовали. Они прозвучали среди ночи так убежденно, уверенно, внушительно, даже… несколько зловеще. Меня даже бросило в дрожь.
– Но как мы встретимся, провались я там? Ты сможешь приехать ко мне?
– Это исключено. Абсолютно. Есть масса других возможностей. Других стран, континентов, городов.
– Коммунизм неизбежен? – пошутила я дрожащим голосом.
– Именно так, именно так. В нашем случае он точно неизбежен.
Я потеряла аппетит, курила сигарету за сигаретой и похудела за последний месяц почти на пять килограммов! И это как раз было кстати. Григорий, как и большинство мужчин, предпочитал стройных женщин. Я же к своим приближающимся тридцати постепенно, как бы выразиться помягче… несколько раздобрела. Кто не знал меня с детства, с трудом узнавал в запечатленном на фото синюшном цыпленке с неизменно ободранными коленками меня настоящую…
Всё детство меня пичкали густыми, сдобренными маслом кашами, картофельными запеканками с мясом, тефтелями с густой подливкой, пышными булками да сытными пирогами – в надежде появления на моих худосочных конечностях хоть какого-либо видимого результата. А я обожала копченую колбаску, шоколад, апельсины и лимонад – всё то, что как раз было «заказано» из-за хронического диатеза. Бедная Лиза была вынуждена поедать свои любимые помидоры исключительно под столом, потому как они также являлись ярым аллергеном, а именно то, что запрещалось, было особенно желанно. Однажды я приметила, как она с хитрым видом ныряет под стол, явно укрывая запретный плод. Немедленно занырнула следом и, застукав с поличным, запричитала горестно: