– Помидорчика, помидорчика хочу! Ничего больше, только помидорчика! Почему Лизке можно всё вкусное, а мне – только противное полезное?
И когда у сестры демонстративно отобрали тот злосчастный помидор, вызвав ответные слезы, я успокоилась: мы были квиты.
Конфеты от меня тщательно прятались, но я безошибочно учуивала их местонахождение и подворовывала по-тихому из бабушкиного буфета. До самого окончания школы.
Но стоило перестать за мной следить и принимать запретительные меры, все желания куда-то улетучились. Даже боготворимое шоколадное мороженое, которое, как мне рисовалось в мечтах, я буду поедать бочками, цистернами, а возможно, и вагонами, вдруг резко разлюбила, едва оно стало для меня доступным. Лишь кисло-сладкие леденцы под названием «Взлетные» остались до трясучки обожаемыми на всю жизнь.
Эх, где вы мои школьные годы чудесные, когда я скакала легко и непринужденно, ни о чем не задумываясь… Худая, задорная, смелая. Оказывается, тогда я была счастлива. Даже не подозревала, что детство и впрямь было самым счастливым периодом в жизни.
Ну и совершенно точно предположить бы не могла, что когда-либо предметом для переживаний могут стать для меня лишние килограммы!
Зато теперь осунувшаяся от последних бессонных ночей, я выглядела превосходно: полупрозрачно, где-то даже загадочно. Наверное, из-за лихорадочного блеска в глазах.
Куда меня несло? Через океан, на другой конец Земли, в неведомую даль, к постороннему человеку! Правда, по ощущению, к человеку, ставшему для меня ближе всех родственников! За какой-то месяц телефонного общения. Сестра старшая разве посоветует что-либо плохое? Никогда.
– Так что же ты хочешь мне сказать, Саша? Чего сильнее всего желаешь теперь, когда все трудности позади и американская виза у тебя в паспорте?
Я почему-то не замечаю взыскательного намека в его вопросе и отвечаю беспечно:
– Очень бы хотелось выспаться, просто выспаться! За всю минувшую неделю.
Опять сморозила глупость. Ответ мой его откровенно разочаровал.
– Что-то не так, Гриша?
– Признаться, ждал другого…
– Чего же?
– Не понимаешь?
– Нет!
– Ты должна была сказать: теперь, когда все сложности позади, больше всего на свете хочу поскорее к тебе, дорогой мой Гришенька.
– Ну это и так ясно как день, – попробовала выкрутиться я.
– Ясно, ясно! Иди, высыпайся…
Расстроила человека. Надо как-то исправиться. Он старался, а я, не подумав, брякнула про какое-то «выспаться»! Вечно я брякаю не подумав.
– Подожди, постой! Я сама не своя от происходящего, вот и говорю первое, что подворачивается на язык.
– ОК, – терпеливо произносит Грегори, – давай снова. И что ты мне, Саша, хочешь сказать?