– Ну вот, это и есть ваш Нью-Йорк? – переключаю внимание Грегори. Вид за окном, прямо скажем, не слишком привлекательный. Все какое-то мрачное, однообразное, каменное – совсем неинтересное.
– Да, дорогая моя, это и есть Нью-Йорк, добро пожаловать! – Он словно бы и не замечает напряжения. Властным жестом берет мою руку и накрывает сверху ладонью. Ладонь прохладная, чужая. Мне не нужны его нежности. Это меня отвлекает. Нужно придумать, как вежливее слинять.
– До чего же у тебя сухонькие ручки! Наверное, приходится много работать по дому?
Выдергиваю руку и прячу ее под себя.
– Зачем вы это мне говорите? – Я резко перехожу на «вы».
Его живые, пытливые глаза вдруг становятся холодными.
– Я должен был предвидеть, что фото не дает полного представления о человеке, – холодно замечает он.
– И… что? – вопрошаю я.
– Видишь ли, я воображал тебя несколько иначе, – констатирует Грегори.
– Представь себе, аналогично, – горячусь я. – И город Нью-Йорк, твой любимый, никакого впечатления на меня не производит, и этот лимузин, и… вообще!
Откатываюсь к противоположному окну, сжимаюсь в комок и замираю.
Правильно, что я не стала переобуваться! Так ему и надо! Почему я должна все время подстраиваться под чужие стандарты и представления? И что такого в этом Стиле необыкновенного, от чего мне следовало с ходу офонареть и почувствовать себя осчастливленной? Он совсем мне не понравился, совсем-совсем!
– Моя хорошая девочка, иди ко мне, – слышу я спустя минуту красивый бархатистый голос, в который за прошедший месяц ухитрилась влюбиться, – милая моя… ну, давай же, придвигайся сюда, ко мне, Алечка…
Непроизвольно поворачиваюсь и тянусь на этот ласковый призывный напев, словно крыса, загипнотизированная волшебным звуком блок-флейты гамельнского крысолова.
– Ты просто устала, девочка. – Меня медленно привлекают к себе и заключают в объятия. – Предполетное напряжение, непривычно-долгий перелет, незнакомый город, полная неизвестность, так ведь?
Я согласно киваю.
– А еще какой-то чужой дядька со зловредной иронией, так?
Киваю вновь.
– Так, так, да не так. – Меня нежно гладят по плечу. – Ты, Алечка, успокойся, все объяснимо. Ничего не бойся. Это я, тот самый Гриша, которого ты успела полюбить! Тот, который ни за что тебя не обидит.
Чувствую, еще немного и – расплачусь.
– Ты представляла меня иначе? Я тоже. Но к внешности можно привыкнуть, когда есть общие цели, взаимопонимание и глубина чувств, а у нас всё это случилось еще до встречи. Взгляни на него, – он кивает в сторону водителя в фуражке, периодически подглядывающего за нами в зеркало заднего вида, – вот он почти не слышит нас и не понимает языка, но главное, даже не догадывается, что мы с тобой всего-то час назад впервые увиделись, разве не забавно?