Забавно, пожалуй. Еще забавнее то, что нахожусь в объятиях малознакомого мужчины, который везет меня к себе домой, а я не знаю, как к этому относиться. Когда он вкрадчиво комментирует мне происходящее между нами, я становлюсь безвольной и готова подчиниться безропотно. Потому что вижу: он честен со мной и желает мне добра. А этим далеко не все могут похвастаться.
– Дома нас с нетерпением ждут мои дети, – продолжает он. – Девочки рвались в аэропорт, но я решил, что должен встретить тебя самостоятельно.
Так. Значит, мне с ходу предстоит пройти еще один тест. На его дочек.
Мы подъехали к многоэтажному зданию, прошли по мягкому ковру мимо вежливо приветствовавшего нас швейцара и поднялись в стремительном зеркальном лифте на тридцатый этаж.
– Вики, Ники, познакомьтесь, это – Алекс, – оживленно сообщает Грегори двум любопытным мордашкам, открывшим дверь. – Я ее наконец-то материализовал!
– Hi, Alex! – Виктория и Вероника оказались абсолютно разными, друг на друга не похожими девочками тринадцати и четырнадцати лет от роду. Старшая метнула на меня стремительный оценивающий взгляд сверху вниз, остановив его на разнесчастных полусапожках, а младшая бросилась помогать: схватила мою сумку, пиджак повесила на плечики.
– Так, дети, дадим нашей гостье передохнуть и пойдем обедать. Вы решили, куда мы поведем Алекс?
– Doorbar или Breezin…
– Вы так думаете? – Грегори взглянул на них озадаченно.
– Мы давно там не были. – Девочки не сводят глаз с моей обуви.
– Алечка, а ты какую кухню предпочитаешь: карибскую или индийскую?
Мне, собственно, все равно. Хочется поскорее принять душ, переодеться и главное – переобуться! Кажется, Грегори это понял и провел меня в спальню. Высокая кровать на массивных деревянных столбах-ножках и со спинкой из ажурной ковки занимает всю комнату. Кроме нее и двух прикроватных тумбочек, в спальне ничего нет. На тумбочке стоит ваза с такими же бордовыми розами, какие он вручил мне в аэропорту, только упругими, и картонная коробка с одноразовыми платочками. На противоположной тумбочке вижу другую упаковку салфеток и мою фотографию в металлической рамке. Ту самую, вероятно, которая ему приглянулась с первого взгляда.
– Может быть, ты ее уберешь или куда-нибудь переставишь? – прошу, смущаясь.
– Ни за что! – хитро улыбается Грегори. – С этой женщиной, – он кивает на фото, – у нас особые отношения. Пусть себе стоит на привычном месте.
– Но… я же здесь, живая, – пытаюсь отшутиться я.
Хотя последнее довольно сомнительно после перелета через океан и стресса в аэропорту!
– Располагайся и отдыхай. В ванной комнате ты найдешь все необходимое. Но если что-то будет непонятно, позови меня.