– Тебе нужно освобождение от колхоза? – спросил он, чтоб выбить из меня хотя бы слово.
– От вас мне ничего не нужно, – процедила я.
– Ну-ну, не упрямься, зайка. К чему тебе целый месяц коченеть, разгребая груды мерзлого картофеля? И простужаться? После мне лечить тебя будет гораздо труднее.
– А никто вас и не просит!
– Знаешь, когда ты злишься, ты меня страшно возбуждаешь, зайка…
Я не успела отреагировать на его очередной циничный выпад, потому что папа позвал меня к себе.
– Да, папочка, – произнесла кротко.
– Знаешь, что я скажу, Алечка? Тебе крупно повезло.
Я вопросительно воззрилась на него.
– Да-да, повезло. Мы сегодня впервые увидели в твоем окружении достойного человека. Здравомыслящего, взрослого, воспитанного, который к тому же необычайно трепетно к тебе относится.
Папа-папа, знал бы ты, насколько трепетно!
– Доктор сумел объяснить нам, как ты была учтива, предложив встретиться всем участникам экспедиции в нашем доме. Жаль, что ты не познакомила нас со своими друзьями заранее, в подобающей обстановке.
Вот спасибо, доХтор!
– Еще он поведал нам, Алечка, – продолжил папа, – что «на картошку» тебе ехать нежелательно по медицинским показаниям…
Каким-каким показаниям? Что за блеф!
– …и посему ты отправишься к нему в клинику в понедельник, он выдаст тебе справку – освобождение от сельскохозяйственных работ.
Я собралась было открыть рот для возражений, но вспомнила, что любимый Мишка продолжает спать в моей постели.
– Да-да, папочка, конечно, как скажешь! Можно я пойду? – пятясь к двери, забормотала я, торопясь спасти Мишку. – Тебе дверь прикрыть?
Но ни Мишки, ни Лапонецкого в моей комнате не оказалось.
– Они ушли, – сказала мама.
– Что, вместе? – ошарашенно спросила я.
– Да, практически обнявшись, – ответила мама. – Аля-Аля, какая ты путаная девочка. Если бы не доктор…
– Все, довольно, – взвизгнула я, – довольно с меня на сегодня этого доХтора! – И, хлопнув дверью, заперлась в своей комнате. Завтра я со всем этим разберусь, обязательно разберусь. Я так мало уделила внимания Мишке, что, наверное, он с горя взял и напился, бедный мой, смешной мой, любимый человек!
Но судьба в лице возлюбленного внезапно повернулась ко мне спиной. Мишка скрывался от меня весь следующий день и, когда я от совершенного непонимания заявилась к нему сама, то даже не пригласил войти в квартиру. Мы спустились в скверик перед домом, где он, бледный и взъерошенный, сказал, что жестоко обманулся во мне, что у нас с ним абсолютно разные жизненные ценности и потому абсолютно разные пути. Он не тот, кто мне нужен. И я совсем не та.