Тэо снова подмигнул Фернану, но на этот раз, чтобы показать на Мишеля, — тот тихонько — так, чтобы никто не заметил, — повернулся к Алине… Все ясно! Теперь Мишеля можно будет дразнить еще и его симпатией. Сколько же лет этой девочке? Пятнадцать, а может быть, даже меньше. Мишель посмотрел на Алину, потом на жену Бувара, потом на фотографию младшей дочки, потом снова на Алину, как будто говорил себе: «А ведь я мог никогда с ними не встретиться, не познакомиться». Мишель испытывает себя, проверяет свои чувства — он возвращается назад, к своему короткому прошлому, и ужасается: ведь того, что ему так дорого, могло и не быть — все держалось на ниточке, и вдруг эта ниточка оборвалась бы…
— Вот когда переживешь такие минуты, — говорит Бувар, — поймешь, что значит сердце, есть оно у тебя или нет.
— Выпьем за здоровье Жерома и его сердца! — предлагает Тэо.
— За ваше сердце! Мое-то — в полном здравии, — отвечает Жером. — У Леоны тоже, правда? Как у нас родился малыш, ей все кажется, что она новобрачная. Как будто жизнь началась заново.
— Правда, у меня такое чувство, будто это мой первый ребенок, — говорит Леона. — Вот что с нами дети делают!
Ей приятны слова мужа. Улыбка разглаживает нервную складку, которую горькие заботы проложили на правой щеке. Складка тянется от слегка опущенного века к уголку рта.
— Моя невеста работает, — замечает Тэо. — Она говорит, когда поженимся, хочу иметь ребенка. Да уж не знаю, как быть. Можно, конечно, поселиться вместе с ее матерью, чтобы она присматривала за ребеночком, но я против этого. Теща в дом — все вверх дном!.. Вы согласны со мной, Бувар?
Жером лукаво смотрит на жену.
— Предпочитаю по этому вопросу не высказываться. Могут получиться осложнения.
До чего им всем хорошо!
— Если не возражаете, я еще кусочек съем, — придвигая к себе коврижку, говорит Фернан; он чувствует себя у Буваров, как дома.
— Не хватало еще, чтобы ты стеснялся! — отвечает Жером и, возвращаясь к своей мысли, добавляет: — Я лично так считаю: если муж с женой любят друг друга, у них должны быть дети. Иначе это просто выкрутасы, буржуйские штучки. Я не говорю о тех случаях, когда жить не на что… Не к чему плодить детей, чтобы они голодали. Но — хотите верьте, хотите нет — я-то знаю, что влечет за собой рождение ребенка. Значит, тут чувство сильнее всяких материальных соображений. Сколько ни подсчитывай, ни пересчитывай, — все равно при нашей жизни еще один ребенок — катастрофа. И все-таки каждый раз сердце одерживает верх. А потом оно по-своему продолжает свое дело. Все как-то устраивалось, улаживалось. Если есть у человека сердце, оно служит вроде как громоотводом: все самое худшее, что можно было себе представить, проходит мимо тебя. Мои дочки родились в такие годы, когда я либо побеждал жизнь, либо сражался с нею. Каждая из моих девочек — победа. Вот эта — Народный фронт!