Русские рванули вперед сразу по окончании артобстрела. Юрген с товарищами встретил их огнем перед последней траншеей, но большая часть все же скатилась в нее. Русские теперь повторяли путь немецких солдат, прошедших здесь всего несколькими мгновениями раньше, они ползли по ходам сообщения, не встречая сопротивления, или двигались рывками от воронки к воронке, спасаясь от огня немецких пулеметов и автоматов. А когда до цели оставались считаные метры, они вскакивали, бросались вперед и… пропадали из поля зрения Юргена.
Он мог только предполагать, как они скапливаются слева и справа от главного входа, скрываются за толстыми колоннами, готовятся к броску внутрь здания. Как они это сделают, он знал почти наверняка.
Перед глазами промелькнуло несколько зеленых ракет, взмывших от главного входа. Прорвавшиеся туда русские как будто сигнализировали своим: путь свободен. «Шалишь!» — подумал Юрген и немного передвинул пулемет, готовясь остановить вторую волну наступления противника.
Со стороны главного входа донеслись разрывы нескольких гранат, потом еще нескольких. Раздался треск автоматных очередей, крики, стоны. Хрюканье русских автоматов перекрывало стрекот немецких. Возбужденные крики рвущихся вперед русских перекрывали стоны раненых и изувеченных немцев. «Это было просто, — подумал Юрген, — слишком просто».
И еще он подумал, что их батальон не дал бы русским ворваться внутрь здания через главный вход. Но начальство рассудило иначе и поставило их сюда, к окнам первого этажа. Что ж, у них и здесь работы хватало. Сейчас к русским спешит подкрепление…
— Взвод! Огонь!
По коридору пробежала группа солдат, взвод, автоматически отметил Юрген. Звуки стрельбы со стороны вестибюля усилились, потом вновь пошли на спад.
— Взвод! Внимание! Ко мне! — на пороге зала стоял Вортенберг с автоматом в руках, китель на левом плече был разодран в клочья, по щеке тянулась широкая кровавая полоса.
Юрген выскочил в коридор и сразу окунулся в непроглядную муть. Он прижался спиной к стене, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь дым и гарь. Над головой чиркнула по стене пуля, осыпав щеку Юргена пудрой штукатурки. Вот, еще и пыль, подумал он, и так ни хрена не видно! Просвистело еще несколько пуль.
— Наши впереди есть? — спросил Юрген у Вортенберга, припавшего на одно колено рядом с ним.
— Когда шел, были, теперь, боюсь, уже нет.
Юрген вскинул автомат, ударил очередью вдоль по коридору, потом, посмотрев на Вортенберга, чуть скорректировал высоту, запустил веер пуль на уровне живота. Раздались крики раненых, запульсировали вспышки ответных выстрелов. Кто-то дико завизжал. Граматке, сказал Красавчик. Граматке, удостоверился Юрген, посмотрев на извивающееся на полу тело. На брюках, в паху и на бедрах, быстро расплывалось мокрое пятно. Кровь, однако, отметил Юрген. Он пригнулся, схватил Граматке за шиворот и потащил волоком к двери, из которой они выскочили минутой раньше.