Под кинозал переоборудовали местную харчевню, поставили дополнительные лавки, натянули простыню на стену. Перед сеансом пустили по залу пивную кружку. Билеты были лишь пропуском, за просмотр надо было платить.
— Цойфер, — коротко сказал Юрген, когда кружка дошла до их ряда.
— Почему, как платить, так Цойфер? Это несправедливо, — попробовал возмутиться тот.
— А ты не воруй, — сказал Юрген.
— Вот именно! — добавил Клинк под общий смех.
— Лучше бы я вообще сюда не пошел! — продолжал трепыхаться Цойфер.
— Тебя не спрашивали, — отрезал Юрген. — Куда прикажу, туда и пойдешь, в кино, в атаку или на…
— Дорогой, мы в культурном месте, — остановила его Эльза.
— Все равно заплатил бы, потом, — объяснял между тем ласковым голосом Отто Гартнер, обнимая Цойфера за плечи, — а так кино посмотришь.
Цойфер, не переставая бурчать, достал «Гиммлера»,[5] бросил в кружку.
— Еще три, — сказал Юрген.
— Оптовая скидка, — проворчал Цойфер.
— Он прав, подлец, — сказал Отто Гартнер.
С Отто никто не спорил, ведь он был экспертом по черному рынку и, следовательно, по всем расчетам.
Погас свет, на импровизированном экране замелькали цветные кадры. Все радостно взревели: кино! сразу! без кинохроники! Появились титры: «Die Frau Meiner Träume».[6] Буря восторга. Марика Рёкк запела:
— In der Nacht ist der Mensch nicht gern alleine…[7]
— Еще как бывают! — не выдержал кто-то.
— О, Марика! О, Юлия! — неслось со всех сторон.
— Молчите, дрочилы! — крикнула Эльза. — Дайте кино посмотреть.
— Эй, механик, крути по новой! — заорал Клинк. — Девушка начало пропустила!
— Девушка нашей мечты! — поддержал его Отто Гартнер.
Насилу угомонились. Механик пустил фильм сначала. Смотрели молча, только иногда кто-нибудь шмыгал носом, узнавая, как ему казалось, родные места. Зато, когда закончилась последняя бобина, поорали вволю, постучали сапогами по полу. Все сразу достали сигареты и трубки, дружно закурили, во время фильма о куреве как-то забыли.
Вдруг вновь застрекотал аппарат, луч проектора прошил плывущий по помещению дым. На экране пошли черно-белые кадры хроники «Вохеншау». Шестьдесят две женщины и молодые девушки, изнасилованные и убитые русскими солдатами в Хеммерсдорфе в Восточной Пруссии. Почти все, сидевшие в харчевне, уже видели этот выпуск, но от этого их возмущение и ярость не стали меньше. После просмотра фильма они даже усилились. Вот что грозит всем немецким женщинам, их матерям, невестам, подружкам и сестрам, чей образ персонифицировался сегодня для них в лице простой немецкой[8] девушки Марики Рёкк с ее лучистыми глазами, веселой улыбкой, божественным голосом и крепкими ногами. Их пальцы шевелились, сжимая невидимое оружие. Они готовы были немедленно ринуться в бой. У Юргена не было необходимости заниматься разъяснительной и воспитательной работой.