Рая вскинула на него глаза.
— Но я не верю, чтоб погиб весь полк, — продолжал Слепцов. — Хотя немцы действительно устроили там нашим ужасный котел. Но в таких случаях наши просто сдаются без боя. А некоторые даже переходят на сторону немцев. Так что не исключена возможность, что твой отец…
Рая приостановилась и, не спуская с Слепцова глаз, с ужасом ждала, что он скажет дальше.
— …попал в плен, — закончил фразу Слепцов. — И это, честно говоря, было бы очень хорошо. Все равно нам против немцев не устоять. Уже вся Европа у их ног.
Рая ничего не сказала.
Несколько шагов они прошли молча. Потом Слепцов спросил:
— Ну, а вы как живете тут? Наверное, трудно? Я бы мог кое-чем помочь вам. Баночку-другую консервов подбросить, сухого молока… И об отце узнать, если он жив… если в плену. Можно даже связаться с ним… — Он снова взглянул на часы и тут же остановился, сказал торопливо: — Я уже опаздываю… Давай договоримся так: сегодня у меня оперативное совещание у шефа. Завтра тоже буду занят. А вот послезавтра… или как-нибудь на днях ты зайдешь ко мне на службу, и мы поговорим обо всем. Хорошо?
Рая, не поднимая глаз, кивнула.
Слепцов козырнул и, задрав подбородок, торопливо зашагал в комендатуру.
Как только он скрылся за поворотом, Рая со всех ног бросилась бежать. Скорее, скорее к тете Дагалине! Рассказать ей об этой неожиданной встрече…
И вдруг страшная мысль сдавила сердце, перехватило дыхание. Она остановилась…
Да, как он сказал? «Некоторые переходят на сторону немцев… Не исключена возможность, что твой отец…» Правда, он добавил: «…попал в плен». И все же он ясно намекнул на другое. А может, он точно знает? Может, Игорь Александрович скрыл от нее, а Слепцову сказал?..
Она стояла около давно не работающего киоска «Мороженое», не ощущая ни пронзительного, ледяного ветра, ни мелкого колючего снега, бьющего в лицо, сыплющегося за воротник стеганки. Во рту пересохло, и она припала горячими губами к валику снега, накопившегося на стойке киоска… Перед глазами встал отец — добрый, честный, смелый…
«Нет, нет и нет! — решительно воскликнула она про себя. — Если бы папа был жив, он обязательно прорвался бы к своим, как те, о которых говорил Игорь Александрович». Она стряхнула с себя снег, подбила под платок разметанные волосы, запахнула стеганку, глубоко засунула в карманы окоченевшие руки и пошла тем не по-детски твердым шагом, каким идет человек, принявший бесповоротное решение.
Вот и знакомый дом. Рая открывает дверь и переступает порог.
Из кухни выходит Дагалина, в белом переднике, руки — в тесте.