— Что именно? — Как ни странно, теперь она совершенно естественно чувствовала себя в роли Сюзанны Десмонд. Ей не было ни странно, ни неловко оттого, что Рори находится в ее спальне, будто он и вправду ее супруг. — Подай, пожалуйста, халат, — попросила она.
Рори взял халат со стула и бросил ей.
— Видно, дело серьезное. — Мужчина мрачно усмехнулся. — Впрочем, рано или поздно это должно было случиться. По-моему, она собирает вещи.
— Она? Собирает? Что? Собирает вещи?
А с другой стороны, что в этом особенного? Любовь на всем белом свете действует одинаково — порывисто, бездумно, с обидами по малейшему поводу. И сам Рори за завтраком всегда был такой же взрывной. А Дженни бывала такой круглые сутки. Господи боже, как они продержатся ближайшие два-три года?
— Тебе надо самому учиться это делать, Рори Харт. Не всегда же я буду с тобой.
Он уставился на нее, открыв рот от изумления, и только молча посмотрел вслед, когда девушка быстро выскользнула за дверь. В действительности Хейди чувствовала себя не так уверенно, как говорила. Что-то в Дженни, при всей ее молчаливости и заботливости, намекало на приниженность.
«Сейчас я поверну ручку двери и увижу девочку в коротком меховом пиджаке, в потертых штанах, которые она носит с таким изяществом… Но Дженни сейчас нелегко, да и Рори тоже, и я должна в первую очередь думать о них».
— Дженни?
Шоколадный голос, который всегда устанавливал между ними невидимую границу, ответил:
— Да?
Хейди распахнула дверь и застыла на пороге пораженная.
По возрасту перед ней словно предстала двойняшка Тоби.
Длинные русые пряди заколками убраны назад. Пухлое детское личико, исцарапанные колени видны из-под темно-синей мини-юбки. Хлопковые гольфы, безупречно белые, аккуратно натянуты и расправлены. И — действительно, Рори был прав — на кровати стоял наполовину упакованный чемодан.
— Я возвращаюсь в школу, — возмущенно заявила Дженни. — Я его ненавижу! Больше ему никогда в жизни слова не скажу!
Хейди вдруг озарило: ведь это и есть настоящая Дженни — школьница, которой еще надо готовить уроки и сдавать экзамены! Наполовину женщина, наполовину девочка, сказала о ней мать Мария. Буквально на ее глазах соперница вдруг превратилась в беззащитного ребенка.
Конечно, когда-нибудь она вернется и в свою женскую ипостась, но в свое время.
— Джен, не надо так говорить. Ты знаешь, это невежливо, — упрекнула Хейди тоном старшей сестры, чего раньше у нее как-то не получалось. — А теперь я тебе кое-что скажу. Ты должна быть храброй. Нам только что звонили из больницы. Мы должны ехать немедленно. — Дорогая, это даже к лучшему, — прибавила она, увидев, как лицо Дженни порозовело и застыло и как угрожающе покраснел ее носик. — Так всем будет лучше. И потом, ты знаешь, я всегда рядом, если тебе понадоблюсь.