— Кажется, для завтрака еще рано? — заметила я.
Мистер Невидимка опять скрыл глаза за темными очками, которые ему не шли.
— Ожидают плохую погоду, — объяснил он. — Насколько мне известно, в сводке из Женевы было предупреждение о турбулентности.
Утро все еще оставалось таким ясным, и я надеялась, что сводка окажется ошибочной, но не успели мы покончить с ломтиками ветчины и помидорами, как голос капитана объявил, что впереди ожидается гроза и мы будем пытаться «увернуться» от нее.
— О Боже, я так и знала, что что-то случится, — дрожащим голосом сказала Илейн. — Я всегда страшно боялась грома.
У Барбары всегда был один безошибочный ответ на все мои предупреждения насчет солнца, фруктов и москитов: «Не волнуйтесь, может, ничего и не случится». И с ней никогда ничего не случалось. Я с уверенным видом сказала то же самое своей побледневшей соседке, и некоторое время казалось, что нам удалось «увернуться», но сразу после вылета из Франкфурта вид за окошками изменился. Потоки дождя хлестали по стеклам, яростно слетали с крыльев, и нас окутало темное облачное одеяло, после чего появилась неизбежная болтанка. Везде слышались звонки, африканские и европейские стюардессы спешили на вызовы.
Илейн было совсем плохо, и так как она раньше доверительно сообщила мне, что беременна уже два месяца, я волновалась за нее, стараясь этого не показывать. Когда стюардесса предложила ей перейти в хвост, где можно было полежать, я почувствовала облегчение.
— Идите прилягте, — торопила я ее.
Ее лицо стало уже совсем серым, но она держалась отважно.
— Нет, я не могу. А как же Трэси?
— А что Трэси? — по возможности небрежно повторила я. — Я за ней присмотрю.
Все еще возражая, но уже облегченно, Илейн с моей помощью встала, и мы двинулись. Однако Трэси не совсем удовлетворял такой оборот дел.
— Куда пошла мамочка?
— Только на несколько минут прилечь, — успокоительно сказала я. — Она скоро вернется.
— Я хочу к ней. — Она возбужденно заерзала в привязном ремне.
— Туда нельзя, милочка. Давай я расскажу тебе еще одну сказку, — оптимистично предложила я. Но Трэси не желала слушать сказку. Сначала ей требовалась мамочка, а потом понадобился бумажный мешок. Только она этого не знала, пока не стало слишком поздно. Моей серой полотняной юбке это совсем не понравилось.
От страха и отвращения она громко заревела.
— Убери это с моего платья! Я это не хочу!
К счастью, мы уже выбирались из грозы. Грохот грома отдалился, дождь больше не молотил по крыльям. Пока я все вытирала, вернулась стюардесса и сообщила, что Илейн чувствует себя лучше и задремала, а еще через несколько минут капитан объявил, что можно расстегнуть ремни. До посадки оставалось около часа.