— Но это же не на западе, — сказала я машинально и, конечно же, должна была все объяснить. — Может быть, он там живет, — предположила я.
Илейн, которая уже знала, что я сама туда направляюсь, иронически хмыкнула.
— И не надейтесь! Он живет в Шотландии. У мамочки куча старых журналов, и в одном есть заметка про него. Они живут где-то за городом между Глазго и Эдинбургом, и у них близнецы, мальчик и девочка, Йен и Руфь.
У меня сжалось сердце. Значит, это Руфь была больна. Каждое утро с пятницы я просматривала газеты, надеясь узнать об улучшении, но там не было ни слова. Илейн тоже ничего не видела. Она только предположила, что если бы девочка умерла, тогда об этом сообщили бы.
Следующим утром, когда я еще завтракала, зазвонил телефон. Это был Адам. Прошлым вечером он вернулся поздно и сегодня почти весь день будет встречаться с разными людьми, но вечер у него свободен. Как насчет шоу? Я согласилась, и мы оба одновременно предложили сходить на русскую пьесу.
— Как насчет билетов? Может, лучше я их возьму? — предложила я, и Адам с благодарностью согласился.
Мама, работавшая сегодня с утра, уже собиралась уходить, но без всякого смущения задержалась, чтобы с удовольствием послушать наш разговор.
— Я могла бы попросить портье взять билеты, — предложила она. — По пятницам он всегда бывает в центральной конторе. — Центральная контора находилась в Вест-Энде.
Искушение было слишком велико. Солнце палило, и я готова была поручиться, что температура в городе скоро будет больше восьмидесяти [1].
— Сейчас напишу, — сказала я, доставая блокнот и карандаш.
Но маме было некогда ждать. Автобус должен был появиться через две минуты.
— Театр Нептуна. Я не забуду, — пообещала она и убежала.
Лондон все еще был похож на жаровню, и когда я спешила вдоль Стрэнда, где должна была встретиться с Адамом, волны горячего воздуха обдували щеки. Я надеялась, что в театре есть кондиционер, потому что там должен был быть полный сбор. Мама сказала, что портье удалось достать билеты только в предпоследний ряд амфитеатра.
Адам, ждавший в условленном месте, выглядел бледным и усталым. Пиджак он держал на руке, оставшись в рубашке цвета румянца, такой же элегантной, как и голубая на прошлой неделе.
— Кстати, — небрежно сказала я, когда мы направились в сторону театра, — на самолете из Найроби я встретила вашего знакомого. Я забыла сказать вам в прошлый раз.
— Кто это был?
— Совершенно потрясающе, хотя тогда я этого не поняла. Колин Камерон!
— Колин Камерон! — Показалось мне, или Адам побледнел? Возможно, предположила я, это сказался трудный день по такой жаре. — Как вы узнали, что мы знакомы? Это он вам сказал? — Резкая нота в его голосе была еще одним признаком усталости.