Джонас, этот хромоногий, настоял, чтобы она спрятала привезенное ими чудо, ему сказали, что у нее есть такой тайник. Нет, нет, сам он не хотел знать, где находится этот тайник или какой другой, избави Боже (при этих словах Дипейп и Рейнолдс загоготали, как тролли). Она спрятала, но теперь, когда топот копыт растворился в порывах ветра, могла делать все, что ей заблагорассудится. Девушка, грудь которой лишила Харта Торина остатков мозгов, придет не раньше чем через час (старуха настояла, чтобы из города девушка шла пешком, якобы для того, чтобы ее очистил лунный свет: на самом же деле ей хотелось развести во времени две встречи), и этот час она могла использовать по собственному усмотрению.
— О, как ты прекрасен, я в этом уверена, — прошептала она и почувствовала некий жар в том месте, где сходились ноги. Влага проступила в сухом ручье, что прятался там?
О боги!
— Да, даже сквозь ящик, в котором они тебя спрятали, я чувствую твой блеск. Масти, он так же прекрасен, как и ты. — Она сняла кота с плеча, подержала перед собой. Старый кот замурлыкал и потянулся мордочкой к ее лицу. Она поцеловала его в нос. Кот от восторга зажмурился. — Прекрасен, как ты. Да, как ты, как ты! Увидишь сам!
Она опустила кота на пол. Он медленно направился к очагу, где еще горел огонь, «доедая» последнее полено. Хвост Масти, расщепленный на конце, как у дьявола, нарисованного в старинных книгах, мотался из стороны в сторону в освещенном оранжевыми бликами воздухе комнаты. Его лишние лапы, свисая с боков, покачивались в такт шагам. Тень, поднимающаяся с пола на стену, являла собой чудовище: жуткую помесь кота и паука.
Старуха поднялась и направилась в спальню-чулан, где спрятала принесенное Джонасом.
— Если потеряешь, останешься без головы, — предупредил он.
— За меня не беспокойся, мой добрый друг, — ответила она, скупо улыбнувшись через плечо, думая при этом: мужчины! До чего же глупые и самоуверенные существа!
Теперь она подошла к изножию кровати, провела рукой по земляному полу. На, казалось бы, твердой поверхности появились щели. Образовали квадрат. Она сунула пальцы в одну из щелей. Квадрат приподнялся. Она сняла потайную панель (потайную в том смысле, что никто не мог найти ее, кроме старухи). Под ней открылась ниша в два фута глубиной и площадью в квадратный фут. На дне стоял ящик из железного дерева. На его крышке свернулась в клубок зеленая змея. Когда пальцы старухи коснулись змеи, та подняла головку вверх. Пасть раскрылась в безмолвном шипении, открыв четыре пары зубов, две — наверху, две — внизу Старуха достала змею из ниши, что-то ей ласково нашептывая. Когда поднесла ее к своему лицу, пасть змеи раскрылась вновь, шипение стало слышимым. Старуха открыла рот, меж серых дряблых губ высунулся желтоватый, дурно пахнущий язык. Две капли яда (достаточная доза, чтобы убить целую компанию, рассевшуюся за праздничным столом, если подмешать ее в пунш) упали на язык. Старуха проглотила яд, чувствуя, как огнем опалило рот, горло, желудок, словно она хлебнула крепкого напитка. На мгновение комната закачалась перед глазами, она услышала голоса, бормочущие в спертом воздухе лачуги, голоса тех, кого она называла «невидимыми друзьями». Из глаз потекли слезы, заполняя борозды, проложенные временем на ее щеках. Потом она выдохнула, и все встало на свои места. Пропали и голоса.