– Не-а, – я не испугалась, – не двинешь. У тебя приказа нету. Ты, Леша, только приказов слушаешься, своей головой не работаешь. А здесь не армия, иногда так жизнь повернется, что нужно подумать.
– Уж не тебе говорить… – Он хлопнул дверью и ушел.
Я огляделась по сторонам и села на жуткую скрипучую кровать. Теперь я буду тут жить. Вот как…
Наскоро перебрав коробки, я поняла, что свекровь запихнула туда только мою одежду, личные вещи и разные мелочи. Не было там ни посуды, хотя обеденный сервиз и даже кастрюли покупала в свое время я, как и множество хозяйственных вещей. Да что там, белья постельного и то не было! Вот интересно, как себя чувствует человек в такой ситуации? Я имею в виду свекровь. А ведь она учительницей когда-то была, детей учила хорошему, сеяла в них разумное, доброе, вечное…
Я хоть никогда не притворялась, всегда была законченной стервой.
Вот именно. Здесь, в этой ужасной комнате, до меня дошла истина. Вот кем меня считали на работе, да и родные, пожалуй, тоже – равнодушной себялюбивой стервой. Оттого и подруг нету, оттого и доброго слова ни от кого не услышала, когда Васька Кротов меня подставил. Ну, теперь это уже не имеет значения.
Я пересчитала наличные деньги – негусто, но на первое время хватит. Нужно купить самое необходимое – хоть чашку, ложку…
На кухне мои соседи вкушали пищу. На мое приветствие ответила только Анна. Ее муж, кажется, Виктор, посмотрел рассеянно и кивнул, продолжая жевать. Был он хлипкий, узкоплечий, жиденькие волосики приклеены к темечку, глаза тусклые, какие-то рыбьи. Бабуля смотрела прямо перед собой и улыбалась бессмысленной младенческой улыбкой. Ну что ж, мне с ними детей не крестить.
Я решила не приставать к людям с расспросами, если сами не идут на контакт.
Дворничиха тетя Люся мела двор у нашего подъезда.
– Ну, устроилась? – оживилась она, мигом позабыв про метлу.
Потом пригляделась ко мне, взяла за руку и повела куда-то в глубь двора. Там оказался проход в следующий двор, и в этом проходе под аркой – дверь в квартиру, бывшую дворницкую. Дверь была новая, железная, на ступенечках чистый половичок.
Помещение внутри мне показалось огромным, наверное, оттого, что не было перегородок.
– Тетя Люся, да у вас не квартира, а студия! – восхитилась я.
– Да уж как-нибудь… – она слегка обиделась, – давно тут живу, привыкла. А мы с тобой сейчас чаю попьем.
Чай у нее был крепкий и сладкий, еще подавался к нему шоколадно-вафельный торт, которого я с детства не ела, и карамельки в липких бумажках.
От чая я размякла, и вдруг полились слезы. До чего я дошла, если, кроме старухи-дворничихи, никто и доброго слова не скажет…