Я пожала плечами: странности обитателей этой квартирки меня совершенно не касались. Я могу здесь пожить какое-то время, зализать свои раны и ушибы (к счастью, только душевные), а до остального мне нет никакого дела.
Дошла до кухни, налила в стакан чистой воды и вернулась в комнату Павла Васильевича.
– Ну вот, вы видите – я вас не обманула!
В его глазах засветилась радость.
Я приподняла его голову, положила в рот таблетку и поднесла к губам стакан с водой.
Никогда не думала, что так трудно напоить парализованного человека!
Вода текла по шее за воротник пижамы, а когда я сумела влить ее в рот – он едва не захлебнулся.
Наконец я сумела добиться поставленной цели. Старик выпил несколько глотков, стакан с оставшейся водой я поставила на столик, вытерла его лицо и подбородок и проговорила:
– Ну, все, спите, я пойду к себе!
В его глазах появилось разочарование, но это меня уже не касалось – я и так сделала то, за что мне никто не платил.
Заснула я на этот раз быстро и видела удивительно яркий подробный сон.
Долгий день клонился к закату, когда Тимуджен увидел впереди отару овец и двух пастухов в косматых шапках хунгаритов. Он ударил лошадь пятками, да она и сама пустилась вскачь, почуяв воду, тепло и безопасность человеческого жилья.
Один из пастухов проводил Тимуджена к юрте Джамалыка, вождя хунгаритов, отца невесты Тимуджена Бортэ. Джамалык с плетью в руке стоял на пороге юрты, смотрел на гостя.
Тимуджен спешился, низко поклонился Джамалыку и проговорил, стараясь не задыхаться:
– Отец, прошу твоей помощи и защиты! Люди Таргултая гонятся за мной. Таргултай хочет моей смерти. Я ушел от них, три дня скакал по степи, искал твое кочевье.
Полог юрты приподнялся, вышел сын Джамалыка Дзагыш в пышной лисьей шапке, в узорных сапогах. Посмотрел на Тимуджена исподлобья, сплюнул и проговорил сквозь зубы:
– Отец, не помогай ему! Таргултай – сильный вождь, храбрый воин. У него много скота, много людей. Нам ни к чему ссориться с ним. У нас мало людей и много врагов.
Джамалык посмотрел на сына задумчиво, ударил плетью по своему сапогу, хотел что-то сказать.
Тимуджен повернулся, снял с луки седла дорожный мешок. Мешок развязался, из него выпал на траву головной обруч из тускло-серебристого металла. Тимуджен поднял его, повернулся к Джамалыку. Вождь хунгаритов смотрел на него странным пристальным взглядом. Снова ударив плетью по сапогу, повернулся к сыну и сказал:
– Я удивлен твоими словами, Дзагыш. Тимуджен – сын Есугей-багатура, моего названого брата. Он – жених твоей сестры Бортэ. А ты предлагаешь отказать ему в помощи?