Дзагыш сверкнул глазами, отступил к юрте и процедил:
– Есугей мертв! Пусть он был хороший воин, пусть у него было много людей, но теперь от него не больше проку, чем от мертвого пса! А Бортэ еще девочка, она подрастет, и мы отдадим ее за сына Таргултая. Не помогай этому волчонку, отец!
Джамалык скрипнул зубами, шагнул к сыну, замахнулся на него плетью, но передумал. Сказал тихо, грозно:
– Я еще больше удивлен. Есугей-багатур был моим побратимом. Даже если он мертв, это ничего не меняет. Я обещал твою сестру Бортэ его сыну, а мое слово крепко. Да если бы и не это… Ты не знаешь закон степей? Тимуджен пришел в наше становище, он попросил помощи. Если я не помогу ему, это будет позор. Я удивлен твоим словам, Дзагыш, и не хочу больше их слышать.
Сказав эти слова, вождь отвернулся от сына, подошел к Тимуджену и положил руку на его голову:
– Тимуджен, сын моего побратима, отныне ты под моей защитой! Ты будешь жить в моей юрте и есть за моим столом, пока не станешь достаточно взрослым, чтобы жениться на Бортэ!
Слепой человек с длинными черными волосами был недоволен.
– Ирина, я же просил тебя… – процедил он.
– Алоиз, я сделала все, что ты велел, – огорченно ответила Ирина, – я позвонила ей и пригласила на встречу.
– Она ничего не заподозрила?
– Напротив, она обрадовалась и обещала быть…
– И где же она? Отчего не пришла?
– Но я не знаю, что случилось… – Голос Ирины дрожал. – Ей так нужна работа, она должна была прийти…
– Ничего нельзя поручить, все должен сам…
Алоиз махнул рукой, чтобы она ушла и не беспокоила его.
Я вышла на улицу и огляделась.
Августа дала мне список продуктов, сказала, где что покупать, но не уточнила, где находятся нужные магазины. Хотя я неделю болталась по округе, заходила преимущественно в магазинчик рядом, там все подешевле. Августа же велела купить продукты качественные, дорогие. Вот интересно, зачем ей столько деликатесов? Старика кормят жидкой кашей или пюре, иного он проглотить не в состоянии, гостей у них не бывает, стало быть, его сестрица трескает икру и семгу, и французские сыры, и экзотические фрукты. И куда в нее столько влезает?
Августа Васильевна мне активно не нравилась. Ей-богу, ее брат, хоть и тяжко болен, ведет себя гораздо приличнее!
Но, в конце концов, работодателей не выбирают. То есть, конечно, выбирают, но не в моем случае.
Я пошла вдоль улицы, приглядываясь к витринам и думая о своей жизни.
Разве я когда-нибудь думала, что опущусь до того, что буду работать прислугой? Впрочем, как известно, то, что не убивает нас, делает нас сильнее. А я пока что жива.