– Это что же выходит, – раздраженно говорил один из них. – Алексей хочет переметнуться к тамбовским?
– Быть такого не может! – убежденно возражал второй. – Не посмеет! Он у нас на крючке! Только попробует дернуться – сами знаете, что будет! Ему крышка!
– Однако он пригласил на корпоратив этого типа из тамбовских… чем ты это можешь объяснить?
– Вы уверены? – сомневался номер второй.
– Да он сам сказал Космачеву, что из Тамбова! Я рядом стоял, все слышал! И потом – по нему видно, что серьезный авторитет! Морда бандитская, сразу понятно: убить человека ему – как комара прихлопнуть! Золотом увешан, как витрина ювелирки… Точно тебе говорю – Алексей заигрывает с тамбовскими!
Я порадовалась, что этот разговор не слышит дядя Вася: ему не понравились бы слова насчет бандитской морды.
Я осторожно раздвинула портьеры, чтобы взглянуть на тех двоих, чей разговор случайно подслушала, но они уже удалялись, так что я успела разглядеть только ничего не говорящие спины в дорогих пиджаках. Единственное, что мне удалось заметить, один из них был невысоким и полным, а второй, напротив, – длинным, тощим и сутулым. Этакая пародийная клоунская парочка – толстый и тонкий, прямо как в рассказе Чехова…
Впрочем, эти двое меня интересовали меньше, чем другая парочка – Валерий и Ольга.
Повертев головой, я наконец увидела их.
Они стояли около огромного зеркала и разыгрывали трогательную до отвращения сцену: Валерий кормил свою новую пассию свежей клубникой, обмакивая каждую ягодку в сливки из высокого бокала и с милой улыбкой отправляя в Ольгин рот. Ольга делала капризное пресыщенное лицо, но краем глаза поглядывала в зеркало на окружающую толпу: все ли женщины видят ее триумф. Нетрудно было догадаться, что вся сцена была разыграна на публику.
Вот к парочке подошла худощавая светловолосая женщина в черном длинном платье, она поправила Ольге прическу, улыбнулась Валерию. Я тут же идентифицировала ее как Елену, жену Алексея Ивановича Ладыгина и мать Ольги. Фигура у Елены была довольно стройной, и лицо сохранило следы прежней красоты, но, несмотря на это, выглядела она на все свои без малого пятьдесят лет. Возраст читался в страдальческом взгляде и в горькой морщинке возле рта. У нее-то что за горе? Ах да, дочка не совсем нормальная, и всю жизнь она с этим живет, боится за нее, мучается виной…
А может, знает, что у мужа сейчас большие неприятности, или он с ней груб, да мало ли что…
Я снова напомнила себе, что это не мое дело. Хотя неплохо бы потолковать с этой женщиной, возможно, она многое знает…
Ольга встретила мать кислой улыбкой, напоминающей гримасу, и брезгливо выдернула у нее свою руку.