В правом краю самого большого помещения был нарисован квадратик с понятной надписью «Лифт», и около него тоже стояли цифры – «Девятнадцать пятьдесят две».
Еще на плане был обозначен коридор, и в конце этого коридора – маленькое помещение с квадратиком, помеченным красным крестом. Такой квадратик с крестом я уже видела на первом плане, и я сразу догадалась, что это – сейф с наличными. Теперь я быстро поняла все рисунки и надписи, и у меня не осталось сомнений, что передо мной – подробный план ограбления мебельного магазина «Тысяча кухонь».
Ну да, прямоугольнички снаружи здания – это машины на автостоянке, красный значок отмечает ту машину, которую грабители подожгли, чтобы отвлечь охрану, и рядом обозначено точное время, когда это нужно сделать. Ну, еще обозначен лифт в торговом зале, возле него – время… Как раз в это время, перед самым закрытием магазина, в лифте оказалась заперта беременная женщина, это отвлекло последнего охранника от его служебных обязанностей…
Еще одна пометка была сделана в коридоре, возле нее стояла надпись: «Охр. Двадцать ноль ноль».
Понятно, это помечено место и время нападения на старшего охранника…
Я еще раз внимательно оглядела рисунок и увидела, что на нем обозначена узкая дорога, ведущая к автостоянке, и в ее дальнем конце – зеленый значок, такой же, как на первом чертеже. Возле этого значка тоже стояло время – «Девятнадцать пятьдесят шесть», то есть на минуту позднее поджога…
Бубликов все еще всхлипывал, но спина его уже не сотрясалась от рыданий, и вообще, во всей его позе не было прежней убедительности.
– Иннокентий! – окликнула я его. – Ну-ка, повернитесь! У меня к вам есть вопросы.
В ответ он снова громко всхлипнул, как будто хотел сказать – вы что, не видите, как я страдаю?
– Хватит этого самодеятельного театра! – проговорила я безжалостно. – Надо поговорить! Или вы предпочитаете, чтобы я вызвала милицию? С ними будете разговаривать?
– Милицию? – Он моментально перестал рыдать и повернулся ко мне всем корпусом. – Зачем милицию? Почему милицию?
Я обрадовалась, что сумела привлечь его внимание, и помахала у него перед носом листками с расчетами:
– А это что такое?
– Это?! – на его лице отразилось искреннее недоумение. – При чем тут это?
– Да, – повторила я, потрясая листками. – Что это такое? Не отпирайтесь, я вижу, что это – ваш почерк!
– Ну да, мой! – согласился он без всяких колебаний. – Ну, и что с того?
А я-то думала, что он начнет отпираться, изворачиваться, врать, доказывать, что не имеет к этим расчетам никакого отношения! Я собиралась припереть его к стенке, запугать и вырвать у него признание! Нет, этот Бубликов ведет себя совершенно непредсказуемо!