Он стиснул челюсти и перед самым поворотом выстрелил дважды, почти не целясь. Двое всадников покачнулись в седлах, через минуту один из них упал на дорогу, но нога его зацепилась за стремя. Лошадь продолжала нестись вперед, волоча по камням его тело. Теперь в седле оставались всего четверо преследователей.
– Похоже, что силы уравниваются, – почти равнодушно заметил Владимир.
Их лошади, непривычные к столь бешеному ритму, тем не менее неслись из последних сил. Экипаж миновал мостик, и тут раздался громкий треск. Добраницкого отшвырнуло к стенке кареты.
– Берегись! – крикнул Владимир.
Карета заскрежетала, описала полукруг и остановилась. Гиацинтов распахнул дверцу и, сжимая в правой руке пистолет, выскочил на дорогу.
– Камень! – простонал Балабуха, спрыгивая с козел. – Ну что ты будешь делать!
– Их всего четверо, – быстро сказал Владимир. – Придется принимать бой.
Он переложил пистолет в левую руку, а в правую взял шпагу.
– Август!
В ответ раздался невнятный стон. Артиллерист бросился к карете. Добраницкий с окровавленной головой прислонился к стенке и слабо стонал. Антуанетта пыталась перевязать его платком.
– Он ушибся! – крикнула она.
Махнув на Августа рукой, Балабуха вернулся на дорогу. Всадники меж тем приближались.
– Ну, – сказал Владимир, поднимая пистолет, – за отечество!
– Ура! – подхватил Балабуха, поднимая свой пистолет.
Они выстрелили почти одновременно. Одна из лошадей кувыркнулась в пыль, другая запрыгала на месте с перебитой ногой.
– Ур-ра! – закричал Владимир, бросаясь вперед.
Интересно, как долго могут продержаться двое против четверых? Особенно если эти двое так отважны, как наши офицеры, и им решительно нечего терять.
На долю Балабухи достались флегматичный толстяк Сандерсон и огромный англичанин – такой же огромный, как и сам Балабуха. Их схватка была поистине схваткой титанов. Гиацинтову же выпали невзрачный француз, как оказалось, в совершенстве владевший всеми запрещенными приемами, и другой противник, приметы которого история не сохранила, ибо Владимир заколол его с первого же удара. С французом, увы, пробовать что-либо подобное было совершенно бесполезно.
– Прекрасный выпад! – насмешливо комментировал он очередной удар Владимира. – А посмотрим, как вы ответите на это, месье!
И Гиацинтов едва успел отбить выпад, грозивший ему верной смертью.
– Честное слово, – с издевкой в голосе сокрушался соперник, – даже жаль будет убивать такого противника, как вы!
Балабуха, отшвырнув в сторону Сандерсона, бросился на второго своего противника и погнал его по дороге. Хотя тот был редкостным здоровяком, но все равно не смог устоять перед натиском разъяренного артиллериста.