Но денщик не отзывался, а друзья Владимира в ответ только мычали, вяло отмахивались от него и никак не желали открыть глаза.
– Антон! Антон! – Гиацинтов что есть силы тряс Балабуху, но это было все равно что пытаться сотрясти столетний дуб. Неожиданно Владимира осенило. – Антон, берегись, пауки! Всюду пауки!
Балабуха с воплем: «Картечь! Заряжай картечью!» подскочил на месте и открыл глаза. Добраницкий, зевая, все пытался что-то спросить, но Гиацинтов опередил его.
– Друзья, там внизу какие-то люди! У них оружие! По-моему, они не с добром пришли сюда!
– Ясно, – проворчал артиллерист, мигом протрезвев. – Где моя пушка… а, где мои пистолеты?
Снизу до друзей долетел какой-то стон.
– Черт, они прикончили кучера! – вырвалось у Владимира.
Балабуха только пожал плечами.
– Все равно он никуда не годился, – философски заметил он, заряжая пистолеты. – Держи, Август! Сегодня ночью оружие тебе точно пригодится.
– А что мы будем делать? – несмело спросил Добраницкий, принимая один из пистолетов, который так и плясал в его руке.
– Будем обороняться до последнего, – хладнокровно отвечал Гиацинтов.
– От кого? – изумился Добраницкий. – Может быть, это какая-нибудь ошибка?
– Разумно, – усмехнулся артиллерист. – Встретишь кого-нибудь из тех, кто явился к нам в гости, можешь спросить.
Выйдя в соседнюю комнату, гигант попытался разбудить Ваську, но тщетно: денщик был совершенно пьян.
– Тьфу! – плюнул Балабуха. – Ну что ты с ним будешь делать!
– Ладно, – сказал Владимир, заткнув за пояс два пистолета и взяв в руку третий. – Оставь его здесь. Рассредоточиваемся!
И друзья, покинув гостиную, разошлись в разные стороны, причем гигант Балабуха ступал бесшумно, как мышь.
Навстречу ему попался один из разбойников.
– Извините! – коротко сказал Балабуха, стукнув его рукоятью в лоб. – Простите! – добавил он, врезав по затылку другому нападавшему. – Кажется, жизнь налаживается, – подытожил он, уложив третьего, и, отдышавшись, двинулся дальше.
Оставив позади комнату с камином, Гиацинтов спустился по какой-то лестнице и оказался в продуваемой ветрами галерее, где под ногами хрустели отбитые куски кирпича. Дождь перестал, и из-за туч наконец-то выплыла луна. В ее свете Владимир увидел, что через несколько шагов от его ноги начинается провал.
– Надо вернуться, – сказал он себе.
Однако, повернувшись, он неожиданно утратил дар речи. В десятке шагов от него стояла бледная женщина, чьи черные волосы развевались по ветру, как змеи. Лицо было красивое, но бледное и наводящее невольный страх, отчего молодой офицер даже попятился. Незнакомка улыбнулась и шагнула вперед.