— Дело в том,— продолжил Ларин,— что в костюмерном цехе каждый желающий может взять напрокат костюм Деда Мороза. И таких желающих накануне Нового года было трое. Это продюсерский центр «Северные цветы», средняя школа номер сто четыре и профессиональный театр «На Неве».
— Да, интересная петрушка получается,— отреагировал Мухомор.— Какие у вас есть предложения?
— Я думаю, Юрий Саныч,— сказал Соловец,— для начала надо наведаться в организации, арендовавшие костюмы.
— Ну что ж, с сегодняшнего дня и начинайте,— резюмировал подполковник.
Снег хрустел под ногами. Легкий мороз обжигал легкие. Горожане зябли на остановках в ожидании общественного транспорта.
Старший лейтенант Дукалис подошел к массивному заданию Дворца Культуры. Оно высилось на набережной реки Мойки. Когда-то это был протестанский собор, затем, в тридцатые годы здание перестроили и превратили в храм культуры. Чего только не повидал на своем веку этот дом! Здесь был любительский драматический театр, ансамбль гусляров, школа бальных танцев и многое другое. Все они обитали здесь подолгу, но в конце концов покинули стены Дворца. Лишь одна организация по праву считалась в нем долгожительницей. Это была дискотека «Мотор». Само название говорило о том, что танцплощадка шагнула в наш век из далекой советской эпохи. Будучи одним из первых в городе, «Мотор» продолжал добросовестно ежевечерне собирать молодежь округи на танцы до упаду.
Впрочем, во Дворце Культуры было много этажей, кабинетов и организаций, которые либо арендовали помещения, либо находились в них с личного разрешения администрации. В одном из таких кабинетов расположился продюсерский центр «Северные цветы». Окна помещения выходили на Мойку. По соседству дымил табаком и пах котлетами буфет. В нем кроме нехитрых закусок продавались также и горячительные напитки, что очень радовало работников продюсерского центра. Собственно, центр состоял из двух человек. Это была Тамара Караваева, женщина лет сорока пяти — пятидесяти и Александр Волгин, мужчина лет тридцати пяти. Когда-то Караваева работала в балете. Главных партий ей не доверяли, но на подтанцовках ставили ближе к авансцене. В ней до сих пор чувствовалась балетная выправка, хотя фигура бывшей танцовщицы заметно расплылась. Частое употребление спиртного давало о себе знать следами на лице. Караваева была женщиной нервной, настроение ее резко могло меняться, иногда с ней случались истерики, спасение от которых она искала в рюмке. В отличие от своей коллеги Александр Волгин был человеком спокойным, малопьющим и даже флегматичным. Лишь когда по работе ему приходилось иметь дело с хором мальчиков, Волгин оживлялся. Глаза его загорались, а юмор бил фонтаном на окружающих.