Этой ночью констебль Додд мирно спала в моих объятиях, но в моем сне этот четвертый именно ее бросил в гибельный жар.
Во вторник я проснулся весь потный, осыпая Розу Пейн грязными ругательствами, к которым прибегаю только в исключительных случаях.
— В этот раз возвращайся живым и здоровым, — обеспокоенно попросила Кэтрин, прежде чем с ревом умчаться в рассвет.
Позже я, следуя плану Тома Филлина, вышел из деревни, прошагал полтора километра и сел в автобус. Я сошел в соседнем городке у газетного киоска, где вечно толпится народ, забрался в заказанный автомобиль с водителем и почувствовал уверенность, что за мной никак не мог увязаться «хвост».
Благодаря плану Тома я в целости и сохранности прибыл в Линтон на побережье Девоншира. В ратуше я узнал точный адрес доктора Адама Форса, проживающего на Валли-оф-Рокс-роуд. В высоком старинном доме никого не оказалось. Соседи ничем не могли мне помочь, но один из них припомнил, что у доктора Форса, кажется, есть пациенты в частной лечебнице «Приют Феникса» и он бывает у них по вторникам.
Я поблагодарил мужчину за помощь. Кстати, не мог бы он описать внешность доктора Форса, чтобы я сразу узнал его при встрече?
— Конечно, — ответил он, — его узнать проще простого. У него темно-голубые глаза, короткая седая бородка, и он носит оранжевые носки.
Я захлопал глазами.
— Он не различает ни красного, ни зеленого, — объяснили мне. — Он дальтоник.
Я решил пройти задами по тихой, забирающей в гору дороге. «Приют Феникса» занимал обширное здание с двумя длинными крыльями. В вестибюле все напоминало отель, но заглянуть во внутренние помещения лечебницы мне не удалось: прислонившись к стойке администратора, стояли двое в белых халатах. Одной оказалась женщина, другим — мужчина с седой бородкой и, хотите — верьте, хотите — нет, в оранжевых носках.
Когда я вошел, они наградили меня беглым взглядом.
— Доктор Форс? — попытал я удачу и в ответ услышал долгожданное:
— Чем могу служить?
В свои пятьдесят шесть он выглядел весьма импозантно. Хорошая прическа в сочетании с седой бородкой придавали его голове силуэт, за который актерам платят деньги. Пациенты должны ему доверять, подумал я. В его манере держаться проступала властная натура. С таким придется попотеть.
Я чуть ли не сразу понял, что труднее всего будет не ошарашить доктора, а разобраться во всех тонкостях его мышления. Все время, что я находился в его обществе, я ощущал, как, по всей видимости, непритворное дружелюбие периодически сменяется в нем неискренностью и глухой недоброжелательностью. Он был умен и все схватывал на лету. Большей частью я чувствовал к нему теплое расположение, которое, однако, время от времени чередовалось со вспышками антипатии.