Том и его доберманы уже спустились на тротуар и направлялись к машине. Услышав голос Виктора, я остановился и подождал юношу. Скажет или нет? Стоил того шланг с наконечником или нет? Время воздаяния.
— Джерард… — у него прерывался голос, но не от бега, а от сцены во дворике. — Мне так противно. Если хотите знать, так доктор Форс живет в Линтоне. На Валли-оф-Рокс-роуд.
— Спасибо, — сказал я.
Виктор с несчастным видом смотрел, как я стираю с лица кровь позаимствованными на кухне его матушки бумажными салфетками.
— Помни, можно всегда связаться по электронной почте, — заметил я.
— Как только вы после всего этого со мной разговариваете!
Я широко улыбнулся:
— У меня пока еще все зубы целы.
— Берегитесь Розы, — предупредил он. — Она никогда не сдается.
— Попробуй устроить, чтобы тебя отправили жить к деду, — посоветовал я. — Там безопаснее.
Он немного взбодрился. На прощание я потрепал его по плечу и пошел по Лорна-террас туда, где меня ждал Том Филлин.
— Долго же вы собирались свистнуть, — заметил он, глянув на мое разбитое лицо.
— М-да, — улыбнулся я. — Свалял дурака.
— Так вы нарочно тянули! — воскликнул он. — Позволили этой стерве себя разукрасить.
— В общем и целом, — заметил я, — за что платишь, то и получаешь.
В понедельник врач стянул мои самые глубокие порезы полосками лейкопластыря.
— Снова наступил на те же грабли в черной маске? — высказала догадку констебль Додд, ужаснувшись моему виду.
— Роза плевать хотела на маску, — ответил я, не отрываясь от готовки. — Любишь чеснок?
— Не очень. Что собираешься делать с Розой Пейн?
Я уклонился от прямого ответа, сказав:
— Завтра отправлюсь в Линтон. Не хотелось бы, чтобы она об этом узнала. Тот мудр, кто знает своих врагов, а я знаю нашу Розу.
— Но Роза Пейн — это один человек, ты же говорил, что черных масок было четыре.
Я согласно кивнул.
— Букмекер Норман Оспрей был вторым номером, а Эдди Пейн, слуга при жокеях и отец Розы, — третьим, и он об этом сожалеет. Вся троица знает, что я их узнал. Последний, четвертый, тогда мне показался знакомым, но я, должно быть, ошибся. Он меня держал, пока другие обрабатывали, и почти все время находился у меня за спиной.
Кэтрин молча выслушала и, казалось, ждала продолжения.
До сих пор неопознанный тип время от времени проскальзывал в моих расплывчатых воспоминаниях о том случае. Больше всего он мне запомнился своей холодной жестокостью. Часы мне разбил Норман Оспрей, однако руку с часами придерживал Черная Маска номер четыре. Теперь я видел, что сильнее всего испугался четвертого — он до сих пор, восемь дней спустя, вторгался в мои сны, в которых норовил столкнуть меня в раскаленную жижу стекловаренной печи.