— Помните, как Величко провожали? — когда очередь дошла до меня, спросил я.
Величко был прежним начальником штаба батальона.
Кое-кто этой истории не знал, и я со вкусом принялся за рассказ.
— Он подхватил гепатит, ну и после госпиталя, как положено, должен был направиться на реабилитацию на Иссык-Куль. А мужик был классный, вот мы и отправились его провожать. Я, Пермяков и Николаев, замначштаба, которому потом ногу оторвало. Как водится, прихватили с собой литр первача, выпили его на четверых еще в госпитале, пока медики документы оформляли. Показалось мало. Достали еще литр. Пока ехали на аэродром, уговорили и его. Там у летчиков разжились еще двумя бутылками. И вот Величко монументально застыл в дверях вертушки, уже раскручивается винт, «крокодилы» прикрытия поднялись, а Пермяков сует нашему болезному стакан. Михайлыч, на посошок! А стакан налит щедро, с горочкой. Михайлыч не спеша выпивает, и мы ему суем огурец. Закуси, чтобы не развезло! Михайлыч очумело на него посмотрел и так возмущенно выдал: «Вы что, мужики? Мне же острого нельзя!»
Все грохнули, представив бывшего начштаба. Впрочем, он еще весной отбыл по замене в Союз и теперь мог соблюдать полную диету или не соблюдать вообще ничего.
Главное — всегда и везде находить что-то веселое, иначе можно просто свихнуться.
— Десять минут, — напомнил Лобов.
— Еще успеем выкурить по последней сигарете, — я извлек пачку, убедился, что она пуста, смял и полез за следующей.
— Абрек — твои дома по правую руку. Лоб — по левую. Колокольчик в резерве, — напомнил я офицерам расклад. — Предупредите бойцов, чтобы экспроприациями не увлекались. Тут целый отряд положили, не ровен час… Кстати, Микола, — повернулся я к Кравчуку. — Приказ не увлекаться касается и тебя.
— А что я — для себя, что ли? — под общий смех вопросил прапорщик. — Я ж для роты стараюсь.
— Вот пройдем город, можешь стараться изо всех сил, а пока лучше воздержаться. Хороши мы будем с мешками за плечами и широкими галстуками! — вспомнил я старый армейский анекдот.
— «Здравствуйте, товарищи прапорщики!» — тоном высокого начальства добавил Лобов: — «Воруете?» — «Ура! Ура! Ура!»
На подобные подначки старшина давно не обижался. Привык и даже сам порою рассказывал что-нибудь из жизни абстрактных прапоров. Но иногда что-то просыпалось в его душе, и тогда он доводил до нашего сведения, что еще ни один прапорщик дом себе не построил, и вообще, много ли он может украсть без ведома старших офицеров?
— Ладно. По машинам! — прервал я веселье и махнул рукой бойцам.
Минута — и бээмпэшки оседланы. Башни чуть сдвинулись, поводя длинными стволами по сторонам, словно уже отыскивали цели, а потом застыли.