— Предупреди всех, чтобы были осторожнее. Возможны сюрпризы, — приказал я вошедшему в комнату бойцу, а сам прошел дальше по квартире.
По соседству валялась еще одна горсть гильз, на этот раз — от ПК. И больше ничего.
— Друзья, — Тенсино повторил весь ход моей мысли.
— Они самые.
Мы вышли на улицу. За краткое время нашего отсутствия Лобов успел продвинуться чуть дальше и теперь торопливо возвращался ко мне.
— Там две боевые машины. Подбитые, — сообщил мне старлей. — И в них кто-то явно покопался.
— Посмотрим, — кивнул я. — Только кое-что доложу.
Я имел в виду причины взрыва, место разгрома отряда и найденные гильзы. Именно так меня понял Тенсино, поскольку немедленно забрал у меня трофейный пистолет-пулемет, присоединил магазин, передернул затвор и полоснул очередью по стене дальнего дома.
Эффектно полетели куски. Оружие и впрямь было мощным.
— Мать твою! — выругался Тенсино раньше, чем я успел сделать ему замечание. — Ну и отдача!
Он присмотрелся к стене и отметил:
— Да и кучность хреновая. «Калашников» куда лучше.
— Ты сейчас сюда всех духов соберешь, — все-таки высказал я упрек артиллеристу.
— Нет здесь никаких духов. Что они, дурные, в городе сидеть?
Внутренне я был согласен с приятелем, однако шанс нарваться у нас был, и потому меры предосторожности требовалось соблюдать.
— Ладно. Там видно будет, кто здесь есть, а кого нет. Кончай играть, и пошли лучше на подбитую машину смотреть. Настреляешься еще вволю.
— Ага! Да эту штуку вмиг от нас заберут на предмет изучения, — не согласился Тенсино.
Конечно, заберут. Диковина, однако…
64
Нам удалось полностью договориться с правительством. Потому прочие действия отныне будут только мешать.
Собравшиеся трое мужчин были одеты в штатские костюмы, но лишь говорящий являлся единственным гражданским человеком из троицы. Остальные с тем же успехом могли нарядиться в мундиры, однако положение обязывает…
— Я уже отдал приказ о срочном сворачивании всех намеченных операций, — кивнул сидящий напротив.
Он, единственный из трех, носил очки, старомодные, в роговой оправе, отчасти скрывавшие выражение глаз.
— Хорошо, — кивнул первый, самый старший из присутствующих. Впрочем, молодых здесь не было и средний возраст каждого давно перевалил за шестьдесят, а то и за семьдесят. — Я думаю, товарищи, что пора изложить все нынешнему секретарю.
Некоторое время собеседники старательно обдумывали услышанное, а затем тот, что в очках, произнес без всякой аффектации:
— Зачем же горячку пороть?
Лица его собеседников остались бесстрастными, сказывалось длительное пребывание в высших эшелонах власти, приучающее людей скрывать подлинные чувства, и тем не менее самый старый буднично уточнил: