Что мы ели — сказать трудно. Во всяком случае, даже по виду ничего знакомого еда не напоминала. Этакая смесь непонятно чего с неясно чем.
— Местные активно потребляют наркоту, но мы попросили ничего подобного не подавать, — доверительно сообщил Станкович, расположившийся за нашим офицерским столом.
Бойцы сидели тут же, точно за такими же столами на четверых.
— Только этого не хватало! — с некоторым ужасом отозвался Птичкин.
Действительность наносила его видению счастливого мира удар за ударом.
Впрочем, хорошая доза — и мир действительно кажется счастливым. Хотя и субъективно.
— Это и есть та синтетика, ради которой мы старательно прочесывали какой-то город? — перевел я разговор на другую тему.
Ни о какой операции Станкович, разумеется, не знал, но подтвердил, что натуральные продукты в Элосте — огромная редкость.
— Мы уже столько тут питаемся, и ничего. — Справедливости ради, вкус при некоторой странности у еды был вполне приемлемый. — Только Черный все жалуется на отсутствие баранок.
— Каких баранок? — не сразу врубился я.
— Московских. С дыркой посередине. Любит он их очень, а здесь ничего подобного нет, — охотно пояснил Станкович.
Что ж, у каждого своя слабость. В армии с баранками тоже не густо. Мягко говоря. Придется советнику терпеть до окончания миссии.
Долго рассиживаться времени у нас не было. Мы быстро покончили с обедом и вернулись в ангар — как раз к тому времени, когда грузовики уже загрузились. Как сообщил Кумейко — почти без их помощи какими-то автоматическими погрузчиками.
— Местные жители предельно тупые, — доверительно сообщил нам Станкович, пока вторая смена отправилась на обед. — Ничего не знают и знать не хотят. Наркота, порнуха, игры да бесконечные тягучие сериалы непонятно о чем. А извращений столько, что порою хочется стрелять. — На человека, умеющего обращаться с оружием, наш собеседник не походил, и потому признание было особо ценным. — Даже странно, что среди них до сих пор сохранились ученые. Вот они уже люди умные, хотя никаких новых открытий здесь давно не совершают. Но хоть в чем-то разбираются. И, конечно, политики. Но те уже по обязанности.
— Так какой здесь строй? — перебил его замполлитра.
— Называйте, как хотите. Каждый получает по потребностям, только сам по способностям ничего не отдает, — отмахнулся Станкович.
— Древний Рим периода упадка, — вставил я фразу Черного.
— Похоже. Только без рабовладения и с полным равенством всех граждан по всем признакам. Включая, между прочим, половой.
— Строй — ладно. Лучше скажите другое. Неужели мы здесь лишь затем, чтобы бороться с проникшими раньше нас духами? — меня больше занимали сугубо практические вопросы.