Колокольцев не выдерживает и под гитарный перебор запевает нашу «Заречную» цыганочку:
Как хочу я водки русской
С надлежащею закуской!
Не могу я пить шароп,
Он меня загонит в гроб!
43
Утро не радует. Голова тяжела, словно кто-то залил ее чугуном, во рту гадко, тело наполнено слабостью, и все существо так и молит хотя бы еще о часике сна.
Но кто и когда интересовался нашими желаниями? Развод в воинской службе — дело святое.
От вчерашнего добродушного настроения полкача не осталось следа. Всем достается в хвост и в гриву за прегрешения, вольные и невольные, а также — просто для должной острастки и авансом на будущее.
— Вот вы, товарищ старший лейтенант, — доходит очередь и до меня, — спокойно здесь стоите, а у вас до сих пор ротные помещения как следует не оборудованы. Не воинская часть, а временная стоянка какая-то!
Я не возражаю, хотя в лагере ни меня самого, ни вверенной роты практически не было. Только думаю — и когда Николаич успел? Не иначе вчера, пока мы находились на операции, и в модулях оставались одни дневальные.
— Вы офицер Советской армии или кто? — вопрошает подполковник. — Я вам нянька или как? Запомните, нянькой может быть замполит. А я вам — отец родной и как отец буду требовать службы в полном объеме.
Замполит стоит позади и никак не реагирует на зачисление в няньки.
«Отец родной» распаляется больше и вопрошает:
— Вы какое училище окончили? Верховного Совета?
— Так точно.
— Я тоже Верховного Совета, но тогда мы три года учились окопы копать, стрелять и маршировать, а вы четыре года лишь высшую математику изучали да марксизм-ленинизм, на хрен он сдался!
Замполит пристыженно сопит у полкача за спиной, но тот не обращает на политрука никакого внимания.
Разнос продолжался бы долго, но не один я нуждаюсь в отеческом внимании, и подполковник переходит к следующей роте. За что попадает Пермякову, мне неинтересно. Да и стоит ли обижаться на полкача? Должность у него собачья, как же тут не залаять?
— Планы занятий составлены? — после совмещенного с разносом развода спросил нас Хазаев.
Довольно странный вопрос. Пили-то ночью вместе. Но теперь он был уже не собутыльником, а строгим командиром, и напоминать о вчерашнем стало опасным.
— Не успели, товарищ подполковник!
— Вечно вы не успеваете! — возмущается комбат. Он подтянут, свеж, словно не сидел всю ночь за горячительными напитками. — Посол прибывает к десяти. Чтобы к этому времени все люди были при деле! Пермяков, займешься со своими строевой подготовкой. Зверюга… — Хазаев на мгновение задумывается, чем бы загрузить меня, и поэтому я успеваю вставить: