Евреи разозлились и на французов, и на поляков и обратили свой взор на Север — к русскому царю. Царь — красавец, ухаживает за дамами напропалую и не спрашивает у них ни национальности, ни вида на жительство, ни цензового свидетельства!
Богач и ученый рабби из Шилова Иосиф фон Цейтлин обещал евреям молочные реки с кисельными берегами под ферулой правителя Северной Пальмиры. А фон Цейтлину верили больше, чем Господу Богу.
Евреев поблагодарили и отпустили с миром, а предводителя отправили в обоз, и Волконский таскал его за собой до тех пор, пока русские войска не освободили захваченную вокруг Бабиновичей французами территорию. За голову предводителя сулили тысячу франков.
Тем временем развернулись кровавые сражения под Смоленском. Поиск на Витебск обещал удачу. Драгуны и казаки двигались параллельно большой Смоленской дороге, вылавливая фуражиров и жадных мародеров, нападающих на окрестные селения. Но самое парадоксальное состояло в том, что Винценгероде бил в хвост наполеоновской армии, которая быстро шла к Москве и была вынуждена одновременно вести и арьергардные бои, постоянно чувствуя поблизости воинственно настроенного противника.
Они скакали по скользкой, покрытой грязцой траве впереди эскадрона изюмских гусар, рассказывая друг другу забавные маскарадные происшествия с дамами, и смеялись во все горло, — не как полковник и ротмистр — флигель-адъютанты государя, а как корнеты после удачных и веселых маневров.
— Мы вколачиваем их в Москву, о стены которой они расшибутся, — сказал вдруг Волконский, сдерживая лошадь, словно что-то предчувствуя.
— Бонапарт проиграл войну. Это несомненно. И знаешь почему? — Бенкендорф наклонился к Волконскому и положил руку на плечо. — Да потому, что он не сумел установить свое правление на занятой территории. Гарнизоны стоят лишь в крупных городах. А остальное пространство — главное крестьянское пространство — свободно от постоя.
— Действительно, мы едем по земле, которая у него на карте, вероятно, закрашена синим.
Едва Волконский произнес эти слова — из-за дальнего еще поворота выскочила толпа гренадер. Они быстро заняли боевой порядок в три ряда и открыли беглый огонь по передовому разъезду изюмских гусар. Трех сбили сразу, один повернул назад, пригнувшись к луке седла.
— Бенкендорф, давай врассыпную! — крикнул Волконский, лошадь которого шарахнулась в сторону.
— Эх, дурачье! Где были ваши глаза?! Трах-тара-рах! — выругался Бенкендорф, — Сабли вон! Пол-эскадрона вправо, остальные налево! Марш!
Они начали ловко обходить стрелков по жидковатому полю, но вовремя увидели, как за перелеском прислуга вкатывает на холм два орудия, чтобы перекрыть им дорогу картечью. Если пушки заработают, в тыл гренадерам зайти не получится.