— Ответь мне откровенно, Михайло Семенович, как считаешь: Бенкендорф дельный человек или так себе? Я знаю: ты с ним друг.
Воронцов оживился:
— Он командовал моей кавалерией под Красным, ваше величество!
— Да я не о том. Кавалерист он прекрасный. Помню.
— За ним Москва, ваше величество. Очистил от гноя, накормил, напоил. Ввел карантин. И ни одной вспышки эпидемии. А что нам прочили? Москва — помойная яма! Наполеон у Березины удивлялся: как этот город еще существует?! Заслугу Бенкендорфа нельзя не оценить.
— Что я в тебе особенно люблю, граф, — так это верность. — И император опять коснулся старой темы.
Ахенский конгресс осенью 1818 года не шел, конечно, ни в какое сравнение по пышности с Венским. В австрийскую столицу съехались шесть коронованных особ, два наследных принца и более двух сотен владетельных князей. Вся эта публика веселилась и танцевала, и, быть может, потому Венский конгресс запал покрепче в память потомков, чем последующие дипломатические сборища. Конгрессы в Троппау и Лайбахе вспоминают только в связи с драматической отставкой Чаадаева и Семеновским бунтом. А о конгрессе в Ахене упоминаний почти не сыщешь. А напрасно! Там были приняты важные решения. Ахен император Александр выбрал не случайно. Этот старинный уютный маленький городок служил резиденцией Карлу Великому, что весьма импонировало государю. В 1668 году здесь заключили мир, который подвел черту под Деволюционной войной. И тогда Франция первой открыла военные действия, отобрав у Испании принадлежавшую ей Фландрию. Франция считала войну справедливой, опираясь на наследственное, то есть деволюционное право. Испания потеряла большие территории и много городов, получив взамен только Франш-Конте. Над Лиллем снова взвился национальный флаг. Но теперь здесь хозяин северный властелин, и европейцам с этим придется смириться. Через восемьдесят лет — в 1748 году — ахенцы стали свидетелями нового торжества. Австрийская эрцгерцогиня Мария Терезия при поддержке Англии, Голландии и России подтвердила свои права на владения Габсбургов. Война за австрийское наследство принесла разочарования многим странам — Франции, Пруссии, Баварии, Саксонии, Испании и Пьемонту. В азартной игре за раздел чужих территорий участвовали и более мелкие государства, но эрцгерцогиня оказалась и мудрее, и счастливей. Ей не удалось отстоять лишь часть Силезии, которую захватила Пруссия.
Разумеется, город с таким военно-дипломатическим прошлым нравился императору Александру. Здесь сами стены дышали историей и напоминали о славном прошлом нынешних союзников. И вместе о тем нынешняя Франция — Франция Бурбонов — не имела оснований обижаться. Ее целостность была гарантирована тоже Ахенским миром. Императору Александру, конечно, хотелось, чтобы Европа забыла, что период добрых и дружеских отношений России с корсиканцем позволил ему завоевать Испанию и Португалию. И Европа простила триумфатору. На Ахенский конгресс император пригласил узкий круг верных сторонников и людей, с которыми мог объясняться откровенно. Этой чести он удостоил и Дарью Ливен. Когда говорил с графиней, то изменял манеру до неузнаваемости. Ферлакурство, столь свойственное общению с женщинами, на время оставалось в стороне. Император становился серьезным и предупредительным, хотя графиня обладала женской притягательностью и даже такой тонкий ценитель и знаток прекрасного пола, как князь Меттерних, не устоял перед ее чарами. Именно здесь, на Ахенском конгрессе, и развернулся короткий, но быстротечный и бурный роман.