Революции в Неаполе, Португалии и Гишпании заставили доброго и великодушного спасителя Европы на конгрессе Священного союза в Троппау принять решение о «праве интервенции». Кровь в Европе лилась рекой. Того и гляди, пробьет русло в Россию. Семеновская история послужила как бы водоразделом между относительно спокойным прошлым и тревожным и неясным будущим. Слухи о заговоре офицеров будоражили неустойчивые умы. В середине 1822 года император запретил тайные общества и врекратил существование масонских лож.
Более десяти губерний в несчастном 1820 году было охвачено беспокойством. То там, то здесь крестьяне пускали «красного петуха». Белоруссия и смоленские земли охватил исподволь подобравшийся голод. На уральских заводах княгини Белосельской-Белозерской вспыхнули беспорядки. Херсонский военный губернатор Ланжерон сообщал о выступлении крепостных крестьян, которых поддержало малороссийское казачество.
Весь 1821 год прошел под знаком возвращения государя в Россию и семеновской истории. В начале 1822 года генерал Орлов отдал под суд за жестокое обращение с солдатами троих офицеров шестнадцатой дивизии, расквартированной в Кишиневе, — майора Вержейского, капитана Гимбута и прапорщика Панаревского. В феврале Аракчеев приказал арестовать близкого к Михаилу Орлову человека — майора Владимира Раевского. Генерала Пущина прочили в русские Квироги. На всю Россию прогремели события в Камчатском полку орловской дивизии. На орловщине было беспокойно. Нескольких солдат засекли до смерти.
Император Александр чаще уединялся и горячо молился. О чем он думал, никто не знал. Императрица хворала, и врачи советовали изменить климат. Но император, раньше столь легкий на подъем, не хотел покидать Петербург.
Бенкендорф понимал, что заговорщики, о которых писал Грибовский, не угомонились. Несомненно, они готовятся к вооруженному выступлению. Опять прольется кровь. Военные поселения могут двинуть полки на Петербург. Горячие головы там есть. Реформы, конечно, нужны. Но государь, уповая неизвестно на что, слушает только Алексея Андреевича и никому не доверяет. Попытки Бенкендорфа что-то сказать пресекались резко и неоднократно. Государь не проронил ни слова о поданной ему в мае 1821 года записке. Должно было случиться какое-нибудь несчастье, чтобы побудить правительство действовать. Консервация общественной жизни пагубно влияла на обстановку. Важнейшие дела были отданы таким личностям, как граф Витт или генерал Сабанеев. Но разве шпионы могли когда-нибудь и где-нибудь предотвратить бунт? Только открыто действующая на законном основании полиция способна удержать страну от пагубных волнений.