— Я решился действовать самостоятельно. На понедельник назначен сбор генералов и полковых командиров гвардейского корпуса. Воинов лично отвечает за явку. Накануне мне сообщили мнение членов Государственного совета. Там единства нет. Кричат и перессорились. Мне все надоело. Если суждено быть императором хоть час, то я покажу этой своре, что значит обладать властью. Послал за Лобановым-Ростовским. Пусть чиновники министерства юстиции подготовят к печати документы и обнародуют без промедления. Еще раз получил весть от Алексея Андреевича. Устойчиво заявляет о намечающемся выступлении.
— Сколько подтверждений, государь! Аракчеев, несомненно, с покойным императором обсуждал сию проблему. Разве можно в его осведомленности усомниться? Он не разделяет мнения Милорадовича. И более того, не принял его у себя, как бы причисляя к виновникам будущих происшествий. Стоит, государь, вспомнить, что Аракчеев отсутствовал в несчастный день кончины вашего отца. Многие потом утверждали, что он Палена давно раскусил и не позволил бы действовать безнаказанно. Действия Аракчеева всегда имеют под собой основу, хоть я с ним и не в самых лучших отношениях. Покойный император в нем видел главную опору. Он предугадывает, что вы лишите Михайло Андреевича благоволения за попустительство заговору. Вот итог моих размышлений!
— Рассуждаешь здраво. Поговори завтра, с кем можешь. Утром в понедельник не выпускай Милорадовича из виду. К нему прямо с утра, а потом во дворец. Он ручался головой за спокойствие в столице. Он виноват во многом. Твое к нему дружелюбие не должно служить препятствием интересам России. Прощай! Будь при мне. Надеюсь на тебя. Ты видишь, как я одинок. На кого положиться, если не на тебя? Зайди к матушке. Она спрашивала.
— Государь, я весь ваш.
Весь воскресный день 13 декабря Бенкендорф провел в разъездах. Дважды посетил конногвардейские казармы и говорил с Алексеем Орловым. Чутье толкнуло побеседовать и с бароном Фредериксом, командиром Московского полка. Предупредил о надвигающихся событиях приятеля по масонской ложе полковника Стюрлера, командира лейб-гвардии Гренадерского полка. Командира первой гвардейской дивизии генерала Шеншина призвал усилить посты и никого не выпускать из казарм без приказа великого князя Николая Павловича. Генерал-майора Сергея Шипова, назначение которого командиром Семеновского полка встретил с некоторой настороженностью, остановил на Невском, ободрил от имени великого князя и выразил надежду, что Ново-Семеновский не подведет и присягнет по всей форме. Потом отправился к финляндцам, преображенцам, измайловцам, сообщив там офицерам, что великий князь будет принимать присягу в мундире Измайловского полка и что сие должно воодушевить солдат, Павловцев, кавалергардов и конно-пионеров не обделил вниманием, пробыв в казармах и манежах до позднего вечера. Везде вел речь от имени будущего законного императора. Словом, выполнил с лихвой посредническую миссию, которая была на него возложена и одобрена императрицей-матерью.