Коронационные торжества и маневрирование гвардейцев и гренадер, составивших сводный корпус, вызвали восторг у маршала Мармона — посланца короля Карла X. Герцог Рагузский спросил у императора:
— Правда ли, что похитительница ожерелья Марии Антуанетты скрывается в России?
— Я слышу об сем впервые, — ответил государь и тут же поинтересовался у Дибича, послан ли курьер в Крым?
В день коронации мятежникам вышло очередное послабление. Присужденным на каторжную работу вечно срок сокращался до двадцати лет. По истечении его они переводились на поселение. Бенкендорф сделал собственноручную надпись для памяти на печатном экземпляре манифеста, из которой следовало, что закончившие срок селятся в Сибири в качестве вольных жителей, а не поселенцев, и могут быть приписаны в какой-нибудь цех или гильдию, но в Россию возвращаться им не позволено, так как они остаются политически умершими для страны. Его слова, в сущности смягчающие участь сотен людей, позднее использовались для обвинений Бенкендорфа в чрезмерной жестокости.
Рутинная работа отнимала у Бенкендорфа массу времени. Каждую свободную минуту он знакомился с разного рода донесениями, которые показывали, что источник беспокойства все-таки не устранен. В сентябре он написал Воронцову, что молодежь снова принимается за танцы и уже значительно менее занимается устройством государства, политикою обеих полушарий и мистическими бреднями. Однако не все выглядело так благостно. Ордынский докладывал:
— О войсках, Александр Христофорович, болтают разное. Многое совершенная бессмыслица. Надзор все-таки надо поручать образованным и неглупым агентам. Вот, например, что пишут о преображенцах. Они, дескать, преданы государю, но в них стараются вселить любовь к цесаревичу Константину и ненависть к императрице Марии Федоровне. Цесаревич будто бы просил уменьшить гвардейцам срок службы до пятнадцати лет, государь согласился, а императрица воспрепятствовала. Теперь цесаревич обиделся на государя и не общается с ним. В чьих руках надзор, Александр Христофорович?! Этак мы далеко зайдем.
— Тут ты ошибаешься, Ордынский. Подобные сведения должны быть зафиксированы, однако отнесены к категории слухов. Мы обязаны знать как можно больше, если не все, и уже наше дело оценить собранные факты, очистив от наносного.
— Я полностью с вами согласен, Александр Христофорович, но агент обязан и сам разбираться, что нести в клюве.
Накануне нового 1827 года Бенкендорф отправил фельдъегеря в Крым с приказом отыскать бумаги графини де ла Мотт-Гаше, которые, вероятно, были похищены лицами, находящимися с авантюристкой в дружеской связи. Документы, не обнаруженные в темно-синей шкатулке, безусловно заслуживают особенного внимания правительства. Необходимо опросить слуг, знакомых и чиновников. Даже городского голову и членов ратуши надо привлечь к дознанию. В феврале фон Фок доложил Бенкендорфу: