— Дибич после очевидной победы не вошел в Варшаву и не бомбардировал город. Он расположился у Праги в одной версте!
— Почему? — удивился император, — Ведь Радзивилл растерялся?
— Не только он. В Варшаве распространился общий ужас. Мост через Вислу покрыли толпы бегущих. Беспорядок сделался общим. Мятежная столица уже видела себя на краю гибели. Выбирали депутацию для поднесения ключей и составляли прошение к вашему величеству о помиловании.
— Но что произошло? Отчего Дибич принял столь дикое решение?
— Еще одно усилие, чтобы овладеть пражскими укреплениями, и столица была бы нашей, а революция оконченной. Сперва он заколебался, велел войскам построиться в колонны для атаки, повел вперед, но потом остановил их и таким образом задержал победу, а с ней и развязку дела.
— Это я все знаю, Александр Христофорович. Ты суть его действий определи. Ты располагаешь точными сведениями — я в том уверен.
Бенкендорф молчал. Он понимал, что от его слов зависит судьба многих людей, в том числе и цесаревича Константина.
— Говори смело. Я давно недоволен Дибичем, хотя он талантливый полководец. Я знаю — ты его всегда поддерживал. Говори как есть.
— В конце сражения барон сидел у штабной палатки на барабане и принимал донесения. Отдавал приказания — ординарцы и адъютанты летели во все концы. Становилось ясно, что поляки при последнем издыхании. Радзивилл бежал одним из первых. К Дибичу подскакал цесаревич Константин и крикнул: «Фельдмаршал! Поздравляю с победой!» Дибич сделал вид, будто не замечает и не слышит. Он затаил обиду на цесаревича из-за вялых действий его отряда.
— Это понятно и похоже на правду. Он слишком любит жену, чтобы убивать ее соплеменников. Она даже с Лелевелем общалась и подала ему руку. Поверила, что он в ночь мятежа находился при умирающем отце. А сколько было грабежей и убийств! Нет, не будет им oubli total. Пусть не надеются на clémens du roi[71]!
— Государь, каждая война завершается миром. Так делается история.
— Я не желаю слышать о мире. Это был бы несчастливый мир.
— Цесаревич потребовал от Дибича прекращения атаки. Он крикнул опять: «Фельдмаршал! Поляков режут, как баранов! Фельдмаршал! Милосердия!» Дибич не реагировал на призывы. Тогда цесаревич напомнил, что он старший брат императора. И Дибич вскочил, приложил руку к шляпе со словами: «Что угодно приказать вашему высочеству?» Возможно, что он подумал, нет ли у цесаревича от вас каких-то специальных полномочий или договоренностей?
— Начальствовал над войсками Дибич, и он ответствен за все происходящее на поле брани.