— Он и скомандовал: «Отбой на всех пунктах!» Позднее объяснил штабу, что им руководило не милосердие, а военные соображения и наличие сильной артиллерии у поляков, что не соответствовало действительности.
Ночью Бенкендорф долго думал о разговоре с государем, о донесениях из Польши и том, как личные судьбы переплетаются с историей страны. Вид города, где цесаревич жил в течение пятнадцати лет, где образовались его связи и устроился счастливый брак, где укрепились привычки — вид этого города в минуту грозящего бедствия наверняка тронул сердце цесаревича и внушил мысль о спасении Варшавы. А как же отечество? Что станется с Россией и армией? Какие жертвы она теперь должна будет принести, чтобы подавить возмущение варшавских юношей? И как бы он поступил на месте цесаревича?
Слава Богу, перед ним не стояло подобной дилеммы — он женился на русской. Покойный император Александр много потерял в глазах собственных подданных, оказывая благодеяния княгине Четвертинской льготами Польше, хотя княгиня никогда не обращалась ни с какими просьбами. Мишель Воронцов после свадьбы с Елизаветой Ксаверьевной дал слово не подпускать ни одного поляка к управлению Новороссией. И не подпустил!
Вообще мнение салонов Петербурга и Москвы не расходилось с устремлениями армии и желаниями толпы. Редкие голоса критиковали правительство. Главный русский европеец Тургенев, сидя в Париже, призывал соотечественников одуматься и не налагать рук на братский славянский народ. Его брат Александр Тургенев и князь Петр Вяземский чуть ли не в драку вступали с Пушкиным и Жуковским, которые жаждали разрешения старинного спора взятием Варшавы. Все взоры устремлялись к польской столице. После ошибки, допущенной Дибичем, император послал вызов в Тифлис генерал-адъютанту графу Паскевичу-Эриванскому. Между тем Дибич не собирался сдаваться и уступать кому-либо пост, хотя терпел неудачу. Генералы Ян Скржинецкий и Прондзинский одержали верх в нескольких стычках. Скржинецкий — единственный из польских военачальников разумно действовал при Грохове, прикрывая бегство рассеянной армии.
Восстание вскоре перекинулось в Литву. Местное дворянство и предводитель граф Цезарь Пляттер, долго не раздумывая и не заботясь о последствиях, поднялись против России. Инсургенты попытались вторгнуться в Подолию, Волынь и Украину. В Киеве зашевелились приверженцы другого бывшего предводителя дворянства, графа Олизара, замешанного в событиях 1825 года.
— Что поделывает наш друг Олизар? — спросил император после известия о сражении при Грохове. — Не считаешь ли, что его нужно удалить из Киева? В прошлом году он нас принимал ласково. Я не заметил ни тени озлобления. Видно, каземат в Петропавловке пришелся не по вкусу.