Фалль действительно чудесен. Он был до отказа наполнен достопримечательностями. Ей нравилось подниматься на гору и смотреть вниз на речку, которая бежала каскадом. Неподалеку рос густой лес. Плавные, посыпанные красноватым песком дорожки соединяли угрюмость поэтической природы с возделанностью роскошного сада. Вдали море вдавалось в него заливом. На горе стоял бюст императора. Внутри чугунного павильона была доска с фамилиями гостей, посетивших Фалль вместе с императором семь лет назад. Потом она снова поднималась на другую гору, где возвышалась Березовая башня. От нее через речку-каскад тянулся легкий мост, укрепленный только на трех камнях. Продуманность и изощренность Фалля поражали. Бенкендорф сопровождал Амалию, рассказывая подробно, как строилась и приращивалась мыза:
— Эта сторона речки называется Мюримойз. Я присоединил ее к Фаллю, купив землю у барона Икскюля.
Он говорил об имении, как о живом существе. Он действительно любил это место и всегда разрывался между Фаллем и Петербургом. Когда граф Орлов занял его место в коляске императора, Бенкендорф стал чаще наезжать в Фалль, оставаясь здесь подолгу.
— Развалины замка — своеобразная реликвия Икскюлей. Он был разрушен чуть ли не две сотни лет назад во время высадки на побережье шведов. Земля тут просто дышит древней историей.
Бенкендорф умел оказывать внимание гостям и превратить посещение в праздник. Амалия плавала на пароходе в Ревель и обратно, бродила по ажурным мостикам, поклонилась праху родителей Бенкендорфа, укрытому под готическим строением. Несколько раз они совершали прогулку к Рыбацкому домику на берегу моря. Бенкендорф держался с Амалией вежливо и не пытался сократить естественное между ними расстояние. Во всяком случае, если им суждено сблизиться, то не здесь, в Фалле. Однако Амалия уже все для себя решила. Этот могущественный человек нравился уставшей приятностью правильных черт лица, подчеркнутой аккуратностью сюртука или мундира, несуетливой мужественностью движений и манер. Он не был кичлив и разговаривал с адъютантом или конюхом без всякой аффектации. Он знал себе цену и не скрывал пристрастий и симпатий. Служебные обязанности его несколько угнетали, но он умел подбирать людей и заставлять их работать. Дубельт в III отделении играл первую скрипку, но никогда не решал без Бенкендорфа ничего из наиважнейших дел.
Они вновь встретились на балу, открывавшем зимний сезон в Аничковом дворце. И прямо с бала Бенкендорф увез ее на заранее приготовленную Дубельтом квартиру. Все их свидания с той поры проходили в одном из особняков на Литейном проспекте. Вместе не появлялись, и довольно долго их связь оставалась тайной. Однако во время поездки императорской семьи в Германию, куда Амалия последовала за сестрой, скрывать происходящее стало невозможным.