— Покойный государь Николай Павлович после того, как Бенкендорф захворал, больше начал склоняться к князю Орлову и стал путешествовать с ним в одной коляске, однако внешние формы приличия соблюдал и оказывал знаки внимания, притом что дела шли не очень хорошо, я полагаю, вследствие того, что подчиненные вовлекали графа в самоуправные поступки. Они его крепко компрометировали. И вечные материальные недостачи — легко богател и легко пускал по ветру состояние. После смерти средства оказались в жалком положении.
— Не может быть! — воскликнул Горчаков. — А прелестная мыза Фалль? Я слышал, он выстроил восхитительный замок?
— Фалль — майорат, и его унаследовала дочь — княгиня Волконская. Вы знаете наш Петербург! От сплетен и интриг спасу нет. Все время циркулировали слухи — Бенкендорф нетверд на своем месте, выбран преемник, при дворе ему худо. Сплетни безосновательные. В апреле тысяча восемьсот сорок четвертого года настигла его страшная болезнь. Надо ехать за границу лечиться. Денег нет. Государь выделил пятьдесят тысяч рублей.
— Серебром? — поинтересовался Шувалов.
— Конечно. Но взял Бенкендорф только пять тысяч. Остальное отдал за долги. Это путешествие не только не доставило Александру Христофоровичу чаянного исцеления, но раскрыло один обман, в который он вдался.
— Какой же? — живо спросил Шувалов. — Интрига какая-нибудь?
— Вполне интимного, а не политического свойства, Петр Андреевич. Его супруга Елизавета Андреевна Донец-Захаржевская, весьма почтенная и в молодости красивая дама, вынуждена была слышать о частых похождениях супруга…
— Ну это сплетни! — утвердил Горчаков.
— О ком не болтают вздору! И кого только нам не приписывают!
— Вам лучше знать, граф, — колко заметил Корф. — Чего греха таить: у Бенкендорфа имелись гласные любовницы. Но ни к которой страсть его не доходила до такого исступления, как к одной даме высшего нашего общества, которой муж был посланником за границей.
— Не мадам ли NN? — задал недипломатичный вопрос Горчаков.
— О том ни слова. Супруг и так настрадался при жизни. Да и нынешнее ее положение не позволяет убрать завесу. К общему соблазну, дама последовала за графом в чужие края на воды. Под конец сия дива, видя, однако, что ничего уже извлечь из старика, осужденного на неминуемую смерть, нельзя, имела низость бросить его, через что горько отравила последние дни. Быть может, ускорив кончину. Эта непонятная связь одной из прелестнейших женщин Северной Пальмиры с полумертвым стариком стала поводом к многоразличным комментариям в нашей публике.
— Теперь я припоминаю этот скандал, — сказал Горчаков, — Эта NN принадлежала к римско-католическому вероисповеданию. Настаивали, что она предалась Бенкендорфу из религиозного фанатизма, чтобы иметь в нем опору для единоверцев в России. Не так ли?