Позднее я имел возможность увидеть и отчасти понять истинное лицо Китая. Прежде чем окончательно обосноваться в Гонконге, я много ездил по стране и прожил два года в центральных районах, в городе Наньчане, где итальянские компании строили тогда авиационный завод. В Наньчане я впервые услышал о волнениях на юге провинции, говорили, что там «бандиты». Если бы я знал тогда, что это были местные крестьяне, объединявшиеся вокруг Мао Цзэдуна и его сторонников накануне Великого похода1, я бы обязательно попробовал познакомиться с ними поближе. К сожалению, я упустил эту возможность.
Здесь, в Наньчане, в августе 1937 года я впервые испытал, что такое воздушный налет: японское вторжение в Китай началось именно в том месте, где мы жили. Правда, несколько бомб, которые были сброшены японскими самолетами, вызвали больше паники, чем серьезных разрушений. Одна из них едва не угодила в квартал, где поселился итальянский технический персонал. Мне под беспорядочным перекрестным огнем спешно пришлось пробираться туда. Несмотря на молодость, мне предстояло эвакуировать из Наньчана в более безопасные внутренние районы страны, а потом в Гонконг сотню перепуганных, плачущих женщин и детей (среди которых была и моя собственная жена), так как на меня было возложено руководство этими работами. Эта и без того хлопотливая и нелегкая задача осложнялась еще тем, что как раз в эти дни Италия круто изменила свои политические альянсы, поссорилась с Китаем и подружилась с Японией.
Когда я возвратился в Европу, уже надвигалась вторая мировая война, и я сразу же примкнул сначала к антифашистскому фронту, а потом — к движению Сопротивления. Эти годы еще более закалили мой характер, обогатили жизненный опыт. Я принадлежал к немарксистскому левому движению «Джустиция э либерти» («Справедливость и свобода»), которое выступало за радикальное обновление итальянского общества (но увы, программа которого так и не была осуществлена) и вместе с коммунистами возглавило настоящую активную борьбу не на словах, а на деле.
«Справедливость и свобода» организовывала боевые группы в городах и долинах Альп. Однако реальные наши действия тормозились из-за недостаточно эффективной помощи со стороны союзников. Тогда еще, к счастью, я не успел попасть в полицейские черные списки и мог довольно беспрепятственно предпринимать деловые поездки за границу. Однажды в 1942 году я дерзко воспользовался этой возможностью и вместе с одним из моих друзей пробрался в расположенный в Берне центр американских разведывательных служб в Европе. Там мы заявили решительный протест командованию союзников и потребовали от них немедленных поставок снаряжения для наших боевых групп, действовавших в горных районах. Конечно, мало было надежды, что эта дерзкая выходка пройдет не замеченной нацистскими шпионами, державшими службы союзников в Берне под неусыпным наблюдением. Но, может быть, как раз благодаря дерзости миссия наша оказалась, в конечном счете, успешной, ибо после этого не только значительно увеличилась помощь союзников боевым отрядам организации «Справедливость и свобода», но и нам с другом удалось уцелеть и не угодить в тюрьму. На следующий год, после заключения перемирия 8 сентября, я все-таки принял решение уйти в подполье.