Я вдруг почувствовал себя дурно. Кинжал, которым я был пригвожден к мачте, жег мне плечо точно раскаленным железом. Кроме того, на меня напал страх, что я могу упасть с реи в море и остаться там лежать рядом с боцманом. Я изо всех сил ухватился за мачту и закрыл глаза, чтобы не видеть опасности. Но это продолжалось недолго, и я снова овладел собой. Прежде всего я попробовал вырвать кинжал из раны, но едва дотронулся до него, как почувствовал сильнейшую боль и содрогнулся всем телом; от последнего движения нож сам выпал из раны, потому что, как оказалось, сидел в ней не очень глубоко, и пригвоздил к мачте главным образом мое платье. Рванувшись посильнее я освободился от него и спустился на палубу, где кое-как перевязал свою рану.
Теперь я был единственным обладателем шхуны, и мне захотелось очистить ее от О'Бриена. Обхватив его тело руками, я без особого труда дотащил его до борта и перекинул через него. Теперь оба разбойника лежали на дне, недалеко друг от друга, и около них беспокойно плавали встревоженные рыбы; красная шапка всплыла наверх и качалась на поверхности воды.
Я остался на шхуне один. Солнце было уже низко, и длинные тени от высоких сосен доходили до самой палубы. Поднялся вечерний ветерок, и канаты стали напевать монотонную песенку, а паруса затрепетали и захлопали. Из предосторожности я спустил все паруса, а у грот-мачты подрезал канаты, так как не мог справиться с ее парусом.
Скоро весь рейд погрузился в прозрачную тень, v только последние лучи солнца, украдкой пробиваясь сквозь кружевную листву леса, заиграли на ярких цветах старого брошенного корабля и осыпали его точно драгоценными камнями. Начало свежеть. Мне оставалось только покинуть «Испаньолу», что я и сделал, ухватившись руками за обрывок якорного каната и спустившись при его помощи в воду. Вода стояла очень низко, едва достигая мне до пояса, и я легко добрался до берега. В самом отличном настроении направился я к блокгаузу: ведь если я и поступил сначала необдуманно, то после вполне загладил свою вину, раздобыв в наше полное владение шхуну и оставив ее в безопасном месте. Мне казалось, что мои заслуги должен был признать даже строгий капитан.
С такими мыслями пробирался я лесом, пока не дошел до ручья. Около этого места встретился я прошлый раз с Беном Гунном. Сделалось уже темно. Обогнув холм, я увидел на небе отраженный свет от костра Бена, как я подумал, меня только удивило, что он ведет себя так беспечно и не боится, что его огонь заметят из лагеря пиратов. Темнота все более сгущалась, и очертания холмов точно расплывались в воздухе. На небе зажглись бледные звездочки. Я то и дело спотыкался об ямы и кочки.