За то время, пока мы сидели в баре, закат успел догореть, и на побережье стремительно опускалась ночь.
Я как раз собирался выехать на главную дорогу, как вдруг в ближайшей подворотне мелькнула знакомая тень. Я резко нажал на педаль тормоза. Мейсон, как раз что-то искавшая в бардачке, чуть не приложилась лбом о приборную панель и витиевато выругалась. Я поспешил извиниться.
— Что там еще? — спросила она, когда минуту спустя мы так и не тронулись с места. Я продолжал вглядываться в густой полумрак, царивший в подворотне.
— Мне показалось: там тот мальчишка, — ответил я, не оборачиваясь к ней, — что был в баре.
— И что дальше? — в голосе сержанта начинали прорезаться нетерпеливые нотки. Я все же решился посмотреть на нее.
— Если он готов был работать только за еду, значит, ему действительно некуда больше пойти!
— Ну, пиво — это не еда! — насмешливо протянула она, а в следующее мгновение вдруг стала абсолютно серьезной. — И ты же не собираешься помогать всем бродяжкам на побережье?!
— Нет! — бросил я, расстегивая ремень безопасности и выпрыгивая из джипа.
Я не ошибся: в подворотне, прислонившись к деревянной стене какого-то лодочного сарая, действительно сидел тот мальчишка из бара. И ему на самом деле негде было ночевать. Поздней весной в Ничбэе, конечно, и на улице не замерзнешь… Может быть, поэтому на предложение провести ночь в участке береговой охраны, он согласился не сразу. А может быть, из-за Мейсон, отнюдь не дружелюбно смотревшей на него из окна джипа. Сдался мальчишка, лишь когда я сказал, что у меня найдется пара бутербродов и сколько он захочет свежесвареного кофе!
Звали его, кстати, Стью. Имя — такое же обычное и незапоминающееся, как и сам мальчишка.
Бутерброды, целый день пролежавшие в ящике моего стола в участке, даже несмотря на то, что были завернуты в фольгу, порядочно засохли, но Стью набросился на них так, словно не ел как минимум пару суток! Впрочем, почему «как»?.. Я усадил мальчишку на гостевой стул возле своего стола, налил ему кофе в пластиковый стаканчик и решил ни о чем не спрашивать, пока он не поест. Мейсон, чей стол стоял вплотную к моему, вносила в форменный бланк данные о расходе бензина за прошедшие полсмены, но время от времени все же косилась на мальчишку, сосредоточенно уминавшего бутерброды.
— Сильный аппетит разыгрывается, когда так быстро бегаешь! — наконец не выдержала она. Стью резко развернулся к моей напарнице, не забыв, впрочем, проглотить последний кусок подсохшего хлеба с завяленным сыром.
— Этот псих индейский меня чуть не убил, а вы смотрели и даже пальцем не шевельнули! Тоже мне полицейские! — в его голосе было столько искренней и какой-то абсолютно детской обиды, что я невольно порадовался, что смотрит он в этот момент не на меня. А вот на лице Мейсон ни один мускул не дрогнул!