— А мы не полицейские! — она размашисто расписалась в правом нижнем углу заполненного бланка. Отложенная в сторону ручка убедительно стукнула по столешнице. — Всего лишь береговая охрана. Следим, чтобы туристы не стали ужином для акул!
— И все равно! — мальчишка явно не собирался сдаваться. — У вас на глазах режут человека, а вы только смеетесь!
— Не строй из себя идиота! — рыкнула Мейсон, наклоняясь к мальчишке через стол, и на этот раз в ее прищуренных глазах не было и тени смеха. — Никто тебя резать не собирался! Все шрамы Уликавиша — от звериных когтей. И уж точно там нет ни одного следа от ножа!
Выражение обиды на остроносом лице мальчишки растаяло бесследно, мгновенно сменившись столь же детским и наивным любопытством.
— Так, значит, он с тем медведем сражается?! — неизвестно зачем понизив голос, заговорщически прошептал он. И не было никакого сомнения, что говорит он о том самом «заколдованном» медведе из бара, за фотографиями которого охотятся все туристы, приезжающие в Ничбэй. Похоже, местная легенда производила неизгладимое впечатление не только на них, но и на бездомных бродяжек! Мейсон не выдержала и фыркнула, очевидно, решив, что злиться на такого безнадежного идиота — лишь впустую тратить время!
— Ага! — она кивнула. — Два раза в сутки: на закате и на рассвете. Причем с переменным успехом!
Мальчишка, похоже вновь обидевшись на нее, отвернулся, не сказав больше не слова. Я потрепал его по плечу, посоветовав не обращать внимания на нрав сержанта. Мейсон сделала вид, что не слышит меня. Она подколола заполненный бланк в аккуратную папочку к другим таким же, а саму ее убрала в сейф. Массивный стальной шкаф, стоящий позади стола сержанта, был битком набит всевозможными бумагами, и только на верхней полке, кое-как всунутое между двумя пухлыми папками, лежало ружье — специальная модель, заряжаемая ампулами с транквилизатором. Нам полагалось брать его с собой на пляжные дежурства на тот случай, если возле береговой линии заметят акул. Мейсон рассказывала, что за три года ее работы в береговой охране Ничбэя ей так и не пришлось им воспользоваться. Ружье, впрочем, было исправно, а полная коробка «патронов» к нему, лежа на полке ниже.
Мейсон захлопнула противно скрипнувшую дверцу и заперла замок. Потом обошла стул, на котором сидел Стью, и бросила ключ в верхний ящик стола: он всегда там лежал — под рукой у старшего смены береговой охраны. Затем она, оставив свою фуражку висеть на крючке возле двери, вышла из комнаты. В заднем помещении службы, там, куда не доходили многочисленные днем посетители, у нас стоял диван. Старый и продавленный, с выпирающими пружинами, но при большом желании на нем все же можно было немного вздремнуть. В полночь нам полагалось делать еще один объезд пляжа, и обычно до этого времени Мейсон отправляла поспать меня, но сегодня, очевидно, решила изменить традиции. Я посмотрел на Стью, задрав голову, разглядывавшего подробную карту побережья, целиком занимавшую одну из стен нашей служебки, и нехотя включил компьютер. Похоже, сержант молчаливо намекнула, что мне тоже пора сделать отчет. Жаль все-таки, что служба береговой охраны — это не бар, где можно нанять первого попавшегося попрошайку поработать вместо тебя за еду! Ну, или за пиво…