Сначала она заметила тусклый отблеск луны на браслетах. В углу хижины кто-то сидел на корточках, раскачиваясь взад и вперед.
— Ты вернулась, — послышался голос.
Девушка кивнула, ей захотелось расплакаться.
Но сейчас некогда раскисать. Ей кое-что нужно от этой женщины — слепой повитухи с таинственными способностями.
— Помоги мне.
Звяканье браслетов смолкло.
— Ты должна, — умоляла девушка, и глаза ее горели отчаянием, — ведь это ты прокляла меня!
Повитуха фыркнула.
Девушка потупилась, вспомнив насмешки и издевательства других детей, у которых хватало наглости заговорить о ее злосчастном происхождении.
Тогда был Нариял Пурнима[1] — день, когда рыбаки выходят в море после долгого сезона дождей, во время которого рыбу не ловят. В период муссонов рыба нерестится, а мужчины отсиживаются на берегу, пока в бурных волнах приумножаются дары океана. Ранним утром женщины тоже вышли из хижин и направились в другую сторону — к святилищу, дабы поклониться Экуире, морскому божеству и покровительнице рыбачьего народа коли.
— Твоя мама еле ходила, — начала повитуха вязким голосом. — Живот так сильно выдавался — ну точно двойня! И она пошла молиться.
Девушка знала о небольшом шатре, шамияне, словно выраставшем из вероломных скал, — с плотным матерчатым пологом, украшенным разноцветными лоскутками. Ее никогда даже близко не подпускали к этому месту, но однажды она побывала здесь тайком, сжимая в ладошках бархатистую календулу, которую возложила на маленький каменный алтарь Экуиры — восьмирукой богини с оранжевым лицом, рожденной из тела бога Брахмы, Творца Вселенной. «О, милосерднейшая богиня, — прочитала она молитву рыбачек о своих мужьях, — твой океан безбрежен, а суденышко так мало».
— Потом твоя мама расколола у ног богини кокос.
Девушка собралась с духом, хорошо зная, что произошло дальше: у мамы отошли воды, осквернив святилище. Другие рыбачки с проклятьями поволокли ее прочь. Когда в тот вечер лодка отца так и не вернулась, никто даже не удивился.
Повитуха снова фыркнула, а затем, словно ей вдруг надоело рассказывать, достала небольшой ржавый фонарь и зажгла его. Ее сухое обветренное лицо — точь-в-точь соленая креветка — отбрасывало на стену зловещие тени.
— Тебя опять изгнали, — заявила она.
«Неужели я была там еще сегодня утром?» — подумала девушка, вспомнив тепло лежавшего рядом тела и алый свет сквозь разноцветные стекла в стене.
— Я должна вернуться, — прошептала она, не в силах скрыть отчаяние.
— Раз уж тебя изгнали, ты никогда не сможешь вернуться — ни при жизни, ни после смерти, — пробормотала старуха, впиваясь невидящим взором в лицо девушки. — Они совершили очистительную церемонию — как и в день твоего ухода, чтобы твой дух не проник обратно. Поэтому ты не сможешь попасть в рыбацкую деревню. Ты никогда туда не вернешься.