— Но собаке, например, той, что Шея застрелил, ей не нужен человечий Бог, она в Нем не нуждается. Ни в отпущении грехов, ни в благословении, ни в Страшном суде, — говорю я.
— Она бездумная тварь, собака, — отвечает Монах.
Я изумленно наблюдаю за движением его кадыка, такое ощущение, будто у него в горле переворачивается плод.
— Всё это старо… — неопределенно добавляет он, и кадык успокаивается, встает на место. Монах поворачивается, чтобы уйти.
— Погоди, Сергей, — останавливаю я его. — Я еще хочу сказать…
Монах уходит к своей кровати, садится с краю, словно он на чужом месте.
— Сергей! — зову его я.
Он оборачивается.
— Сказать кое-чего хочу.
Монах молчит.
— Как появляется вера? — говорю я, перевернувшись в его сторону. — Верят те, кто умеет сомневаться, чьи сомненья неразрешимы. Не умеющие разрешить свои сомнения начинают верить. Звери не умеют сомневаться, поэтому и верить им незачем. А человек возвел свое сомнение в абсолют.
— Это… ерунда… — отвечает Монах, он встает с кровати и вновь возвращается ко мне. — Ересь. Человек возвел в абсолют не страх свой и не сомнение, а свою любовь. Любовь с большой буквы, неизъяснимую… Только любовь человеческая предельна, а Бог — не имеет границ, Он вмещает в себя всю любовь мира. И сама Его сущность — это любовь.
— И Бог велел нам возлюбить любовь?
— Да. Возлюбить Бога, возлюбить ближнего своего, потому что только на этом пути есть истина.
— И Он сказал: «Не убий, ибо гневающийся напрасно на брата своего подлежит суду».
— Сказал.
— А как ты думаешь, почему Он сказал «гневающийся напрасно»? Значит, можно гневаться не напрасно?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты знаешь что. Бог заповедовал нам возлюбить Бога, ближних своих и врагов своих, но не заповедовал нам любить врагов Божьих. Ты же читал жития святых — там описываются случаи, когда верующие убивали богохульников.
— Бог не принимает насилия ни в каком виде.
— А когда ты ребенку вытираешь сопли — это насилие? Когда врач заставляет женщину тужиться — насилие?
— Согласно заповеди Божьей убийство неприемлемо.
— Бог дал человеку волю бороться со злом и разум, чтобы он мог отличить напрасный гнев от гнева ненапрасного.
— Бессмысленно бороться со злом — на всё воля Божья.
— Если на всё Божья воля, так ты не умывайся по утрам — Бог тебя умоет. И подмоет. Не ешь — Он тебя накормит. Не лечи своего ребенка — Он его вылечит. А? Но ты же умываешься, Монах! Ты же набиваешь живот килькой, презрев Божью волю! Может, Он вообще не собирался тебя кормить!
— Не идиотничай, Егор. Ты хочешь сказать, что здесь ты выполняешь волю Божью?