Она еще раз шмыгнула носом напоследок, и на свет снова явилась настоящая Вигга:
— Ну почему никогда нельзя понадеяться на твою поддержку? Ведь ты тоже вложил в это деньги!
— Может, спросишь об этом свое ходячее привидение, то есть Хугина?
— Кого это ты назвал привидением? Хугина?
— А что, у тебя там пригрелись и другие сокровища вроде него?
— Хугин не меньше меня заинтересован, чтобы тут все сработало.
Карл и не сомневался. Где ж этому красавцу еще выставлять свои намазюканные одним пальцем картинки с рекламой нижнего белья и корявые изображения, приглашающие отведать макдоналдовских «Хеппи милз», намалеванные самой дешевой краской для заборов.
— Я просто хочу сказать, Вигга, что если даже этот Эйнштейн действительно удосужился опустить письма в субботу, то сейчас они валяются в почтовых ящиках и люди вынут их только вечером, когда придут домой с работы.
— О господи, только этого еще не хватало! — простонала Вигга.
Ну, значит, некий человек в черном сегодня будет спать на кушетке в одиночестве. Чем не повод для радости?
Сигареты в пачке целыми часами прямо-таки взывали к Карлу, приглашая уделить им внимание, но стоило ему внять призывам и сунуть одну в рот, как в дверь постучали. Посетителем оказался Таге Баггесен, вежливо поскребшийся в открытую створку.
— Да, — откликнулся Карл и выдохнул дым.
Посетитель оказался под хмельком и внес с собой запах коньяка и пива.
— Я извиняюсь, что в прошлый раз так резко прервал наш телефонный разговор. Мне надо было сперва подумать, коли все равно какие-то вещи выходят наружу.
Карл пригласил его сесть и предложил чего-нибудь выпить, но депутат фолькетинга отрицательно помахал правой рукой, одновременно левой пододвигая себе стул. Действительно, ему уже хватит!
— И о каких же вещах вы подумали? — небрежно поинтересовался Карл, будто у него и своих предметов для размышления было хоть отбавляй.
— Завтра я ухожу с моего поста в фолькетинге, — поведал Баггесен, тоскливо обводя глазами кабинет. — Прямо от вас пойду к нашему председателю. Мерета предупреждала меня, что так и будет, если я к ней не прислушаюсь, но я не прислушался. Я все равно сделал так, как ни в коем случае нельзя было делать.
Карл прищурился:
— В таком случае лучше нам объясниться начистоту, прежде чем вы пойдете публично каяться.
Государственный муж кивнул и понуро опустил голову:
— В двухтысячном и две тысячи первом году я купил акции и получил прибыль.
— Какие акции?
— Да всякую там дрянь. А затем я обзавелся новым фондовым консультантом, и тот посоветовал мне инвестировать в оружейные заводы США и Франции.