просто не могу сделать вам одолжение и избавить от душевного
недомогания раз и навсегда. Но я, как истинный джентльмен, обязан
сдержать свое слово, данное вам ровно месяц назад. Я помогу. И
согласитесь, Аннет, покончить жизнь самоубийством - это не про вас, слишком просто. Что тогда подумают остальные? Вы сдались, вы
слабы, вы - никто. На надгробной плите так и напишут: "Сгинула в
стыде и бессилии". Вы не способны на это, вы не хотите умирать.
Ведь, если бы вы и впрямь желали этого, вы не утруждали бы себя
ваянием письма вашему покорному слуге. Теперь вас пробирает
любопытство. Забрезжил тот самый спасительный лучик. Отныне вы
зависимы. А суицид - итог жизни бесхарактерной особы. Человека,
неспособного на борьбу с водоворотом экзистенциальных проблем.
Персоны, разумеющей, будто она часть системы, фрагмент мозаики,
собираемой кем-то свыше. Вы же, дорогая моя, себя к таковым не
относите. Равно как и я...
Ах, да. Вернемся к помощи. Не надейтесь, что ваша жизнь
моментально нальется пестрыми красками. Но обещаю, я сделаю все,
чтобы на вашем лице вновь воссияла улыбка. Единственное условие,
которое требуется соблюдать беспрекословно - это повиновение. И
раз уж мы выяснили, что смерть вас не страшит, в случае нарушения
единственного правила (чем, кстати, любил заниматься ваш покойный
супруг, не берите с него пример) я буду наказывать вас через
оставшихся близких вам людей. Ваша больная мать неожиданно
перестанет принимать медикаменты, но не потому, что ей их не будут
предоставлять, а потому что я зашью ей рот. А из вашего пса,
подобранного три дня назад, я сделаю чучело и отправлю в Музей
Естественной Истории, за что еще получу благодарность. Вы
ошибались, Аннет, когда заверяли меня, будто вам нечего терять.
Либо лгали. Прощаю первый и последний раз. Отныне, миссис Лоутон,
придется думать о каждом шаге. Любое неверное телодвижение
может оказаться роковым. Попытка заявить на меня в полицию -
смертный приговор матери. Дорогу для вас стелить буду я. Просто
идите.
Письмо мое вы получите девятнадцатого декабря. Двадцатого
декабря, в двадцать три ноль-ноль вы должны быть у Дома
Лонгфелло в Портленде. Вам передадут нечто ценное. И не
забывайте, Аннет, но не сочтите за манию величия:
Dura lex, sed lex***
Искренне ваш, Эйс...
Calamitas virtutis occasio* - бедствие дает повод к мужеству.
Сенека.
** - отрывок из стихотворения Лорда Байрона, "Убита в блеске
красоты!".
Dura lex, sed lex*** - лат., Суров закон, но это закон.
Эйс. Из воспоминаний...
Memento...
Я закрываю глаза.
Тогда мне было двенадцать. И каждый раз, когда выглядывал