— Хотя некоторые предпочитают испытывать свои силы наверху, — говорит другой парень, — Я не люблю погреба. Я не могу адекватно мыслить, когда я там, внизу.
Они рассуждают так, будто провели здесь вечность, но, когда я направляю свет фонарика вниз, то вижу всего по пять-шесть царапин на их ботинках.
— Я пойду постою снаружи, — сообщаю спустя некоторое время. — Здесь ведь нет правил против этого?
— Оставайся в тени и не свети фонариком, — отвечает парень, который не любит погреба. — Не привлекай внимание. Они могут летать вокруг, выжидая.
— Хорошо, — отвечаю я.
Инди проскальзывает в двери в тот момент, когда я собираюсь выйти, и у меня вырывается вздох облегчения. Она не попыталась снова убежать. — Там красиво, — говорит она почти непринужденно, подходя ближе.
Она права. Если не принимать во внимание все происходящее, то следует признать, что этот край, действительно, прекрасен. Луна заливает белым светом бетонные тротуары, и я замечаю того парня. Он осторожен; прячется в тени, но я знаю, что он там.
Я не удивляюсь, когда его шепот раздается возле уха, и даже Инди не подпрыгивает от неожиданности.
— Когда мы уходим? — спрашиваю его.
— Сейчас, — отвечает он, — иначе не успеем до рассвета.
Мы следуем за ним на окраину селения. Я вижу, как другие люди скользят в тени, занимаясь своими делами, пока еще есть немного времени. Кажется, нас никто не замечает.
— Неужели никто не пытается убежать? — спрашиваю я.
— Очень редко, — отвечает он.
— Что на счет мятежа? — задаю следующий вопрос, как только мы достигаем границы поселка. — Кто-нибудь разговаривал здесь о чем-то подобном?
— Нет, — без колебаний отвечает парень. — Мы не говорим о таких вещах. — Он останавливается. — Снимайте ваши пальто.
Мы смотрим на него в изумлении. Он издает короткий смешок, пока снимает и продевает свое пальто через лямки сумки. — Носить их придется недолго, — объясняет он нам. — Вы согреетесь очень быстро.
Тогда мы сбрасываем пальто. Наша черная одежда сливается с темнотой ночи.
— Следуйте за мной, — говорит парень.
И потом мы бежим.
Через милю у меня остаются холодными только руки.
Тогда, в Городке, я бежала босиком по траве, чтобы помочь Каю. Здесь же на мне тяжелые ботинки, и бежать приходится по камням, я боюсь подвернуть лодыжку. Но чувствую себя свободнее, чем тогда, и даже легче, чем во время тренировок на беговой дорожке. Я переполнена адреналином и надеждой. Я могу бежать туда вечно, бежать к Каю.
Мы останавливаемся, чтобы попить, и я чувствую, как ледяная вода обжигает мое горло. Я могу проследить ее точный путь от горла до желудка; холодная дорожка, от которой я вздрагиваю перед тем, как закрутить крышку фляги.