Но очень скоро я начинаю уставать.
Споткнувшись о камень, я не успеваю увернуться от куста. Он вонзается своими шипами и колючими семенами в мою одежду и в ногу. Наши шаги хрустят на морозе. Но нам повезло, что снег не идет; и что воздух, пустынно-холодный, колючий, рождает ощущение ложной сытости. Вдыхая его, чувствуешь, будто ешь лед.
Когда я притрагиваюсь рукой к губам, они оказываются сухими.
Я не оглядываюсь через плечо, чтобы узнать, не преследуют ли нас и не нападают ли с воздуха в ночи. Нам хватает того, что приходится смотреть вперед. Луна дает достаточно света, но мы рискуем зажечь фонарики, когда достигаем затемненных мест.
Парень включает свой и выплевывает ругательства.
— Я не глядел на местность, — говорит он. Когда я включаю фонарик, то обнаруживаю, что наши усилия избегать мелких ущелий и острых камней привели к тому, что мы сделали круг и вернулись, откуда начинали.
— Ты устал, — говорит Инди парню, — Давай я пойду впереди.
— Я могу сделать это, — предлагаю я.
— Подожди, — отвечает Инди, ее голос уставший и напряженный. — Я думаю, ты можешь быть единственной, у кого останутся силы, чтобы подгонять нас в конце пути.
Наша одежда цепляется за жесткие колючки кустарника; резкий запах витает в воздухе, отчетливый, сухой. Мне интересно, может ли это быть шалфей? Любимый запах Кая из дома?
Мили спустя, мы перестаем бежать цепочкой. Теперь мы движемся плечом к плечу. Это неудобно. Но мы слишком нуждаемся в поддержке друг друга.
Мы обессилены и валимся с ног от усталости. Парень поранил плечо; ноги Инди все расцарапаны; я упала в небольшой овраг, и все мое тело ломит. Мы уже не бежим, а почти идем.
— Марафон, — задыхаясь, произносит Инди. — вот как это называется. Я слышала историю об этом.
— Расскажешь мне? — спрашиваю у нее.
— Тебе это будет не интересно слушать.
— Не правда. — Все, что угодно, лишь бы не думать о трудностях, о том, сколько нам еще идти. Хотя мы и приближаемся к цели, но каждый шаг уже дается с большим трудом. Не могу поверить, что Инди еще способна разговаривать. Мы с парнем замолчали давным-давно.
— Это случилось в конце времен. Нужно было доставить важное послание, — она тяжело дышит, слова вырываются порциями. — Кто-то вызвался его отнести. Двадцать шесть миль. Как у нас. И он сделал это. Доставил послание.
— Потом его наградили? — спрашиваю я, неровно дыша. — За ним прилетел воздушный корабль и спас его?
— Нет, — отвечает она. — Он доставил сообщение. А потом умер.
Я начинаю смеяться, и задыхаюсь, и Инди тоже смеется. — Я же говорила, что ты не захочешь это слышать.