Прошка остановился, снял с плеча дорожный мешок и извлек из него небольшой (чуть больше пятака) осколок родового камня Раха-а-халд. Несколько минут он пристально разглядывал ничем непримечательный серебристо-серый камень. Затем, вздохнув, завязал дорожный мешок, а камень положил в карман.
Прошка направился прямиком к дороге…
Раха-а-халд защитит меня. Я буду идти по дороге, тереть камень и думать, много думать. Я мог бы и дальше идти через горы, но так я не могу тереть камень и думать. А я должен многое понять, прежде чем встречу лесной народ и скажу правильные слова...
Прошка вышел на Брошенную дорогу и, не оглядываясь, зашагал в сторону Брошенного леса.
…Ляксашка тер камень и стал другим. Сначала он вспомнил свое настоящее имя. Он не Ляксашка, он – Гам! А потом Гам вспомнил, что была совсем другая жизнь, до того как они попали под молнию ангеля. И в этой, другой жизни, они долго шли с больших гор, что находятся где-то далеко на востоке.
А вот зачем они шли, Гам вспомнить не успел. Но зато он вспомнил, что до молнии мы не служили человекам и ангелям. А теперь служим, как последние рабы.
Гам тер камень и понял – это колдовские чары, злые чары. Злой ангель и злой авве Василий хотят, чтобы мы воевали с лесным народом. Мы не должны убивать лесной народ.
Лесной народ мудр и добр к нам, пусть и разные у нас пути. Но лесной народ знает наш путь и подскажет, как нам быть. Плохо, что Тимошка с Филькой пролили кровь. Лесной народ может быть зол на нас, но я попрошу прощения, я скажу, что мои братья не виноваты, они под колдовством. И я скажу главное, о войне…
Так размышляя и потирая пальцами заветный камень, Прошка оставил за собой холмы и вступил в Брошенный лес:
…Гам много и хорошо думал. Он сразу обо всем мне рассказал и дал немного потереть камень. И я тоже начал вспоминать.
Тогда Гам расколол Раха-а-халд, кусочек мне подарил, а другой взял себе. Сказал, что идет в шахту, попробует еще кого-нибудь из братьев пробудить. Не получится, возьмет в сумку блестящий металл и камень-самородок. Вернется, будем уходить.
Если же его, Гама, схватят, то тогда мне надо будет дождаться ночи и иди к лесному народу. Сказать им о готовящейся войне…
Прошка встал как вкопанный. К нему вернулся прежний страх. Впереди, прямо возле дороги, в кустах, под деревом виднелась хорошо знакомая ему шляпа.
Пастух! Плохой человек, хоть и старается быть добрым к нам.
Прошка пожалел, что не взял топор. Но тут же вспомнил, что идет с миром и топор ему больше ни к чему. Ему никого не хочется убивать, даже Пастуха.