Стражи пропели над ним короткую и печальную песнь, а отец Иван прочитал такую же краткую заупокойную молитву.
Я поймал себя на мысли, что мертвый Пастух выглядит даже лучше, чем живой. Как не кощунственно это звучит. Но мертвые стеклянные глаза все же не так страшны, чем глаза полные запредельной потусторонней ненависти.
– Какая тяжелая здесь атмосфера, – сказал отец Иван.
Мы покинули мертвого Пастуха и ускоренным шагом двинулись дальше.
Брошенный лес остался позади. Теперь нас обступали со всех сторон огромные, словно горы, холмы. Дорога то петляла между ними, то взбиралась на их плоские желтовато-белые песчаные вершины.
Вскоре показалась брошенная воинская часть. Правильней, наверное, сказать – позиция. До части несколько призрачных одноэтажных домов с покосившимися мачтами антенн, на вершине громадного отдельно стоящего холма, не дотягивали. Дома были длинные, как бараки в Черноморке и частично обрушенные. Пыльная серая дымка витала над ними.
Брошенная позиция напоминала мираж, готовый вот-вот растаять. И, тем не менее, вполне настоящая дорога бежала от нас в сторону позиции. Мы остановились.
– Пора, – сказал Пестрый.
Капитан повернулся к отцу Ивану:
– Батюшка, благословите, – тихо попросил он.
Отец Иван благословил и обнял его:
– Друг, Николай, ты мне, прямо, как родной стал. Господи, только бы все получилось у нас. Я так переживаю.
– Все мы переживаем, – сказал Клен поразительно спокойным голосом, – не переживайте, все будет хорошо.
– Верно, – подхватил Пестрый, – все будет хорошо... Веди нас, Топ.
Гном важно кивнул головой и двинулся в сторону брошенной позиции. Следом за ним Пестрый и Капитан. Топ должен был провести их к тайному лазу в катакомбы. По той самой тропинке, по которой уходил от отца Василия сам.
Лезть обратно в катакомбы Топ наотрез отказался. Боюсь стать прежним – заявил он нам. Так что Капитану и Пестрому оставалось в одиночку обшарить логово отца Василия. Взять церковные ценности и выдвигаться к главной келье, «игуменской».
А мне и отцу Ивану предстояла беседа с «игуменом», в этой самой келье. Если конечно нас не прибьют раньше его рабы. Хочется верить стражам, но, увы, страх сильнее.
– Идемте, – сказал Белодрев, – осталось совсем немного.
– Вы, – обратился Белодрев к отцу Ивану и ко мне, – идите теперь чуть вперед. Мы немного отстанем, чтобы в случае чего успеть спрятаться. А вы смело шагайте, говорите им, что к Василию идете. Они вас не тронут. Не бойтесь. Мы читаем мысли Василия, что звучат в их головах.
Я и отец Иван тяжко вздохнули и двинулись быстрым шагом вперед. Дорога несколько раз круто повернула, а потом мы услышали голоса. Грубые гортанные голоса, выкрикивающие, кажется, какую-то команду. Что-то вроде «аза-аб-дуб».