И снова все мое нутро похолодело от страха. Отец Иван выглядел не лучше. Но шаг мы не сбавляли.
Дорога вывела нас на небольшую поляну перед высоким конусообразным холмом, со срезанной вершиной. Именно отсюда и раздавались голоса.
С десяток, если не больше, родственников Топа носились по поляне и махали устрашающими огромными топорами. Со стороны все их движения напоминали причудливый, сложный танец… если б только не зловещие топоры.
Из толпы «танцующих» отделился один гном. Выставив вперед топор, он двинулся прямо на нас. У меня сердце ушло в пятки. Не доходя до нас несколько шагов, гном остановился и прокричал:
- Ни ша-а-агу вперед, слу-у-ги анти-и-христа!
Мы остолбенели. Тут появился другой гном, толстый и важный, с густой черной бородой. Он оттолкнул кричавшего гнома в сторону и обратился к нам, почти не выворачивая слова:
- А-авве Василие ждет вас. Идите прямо. Видите вход? Идете туда. В мона-а-астырь. Будет стена. Нажмете на рыбку, войде-е-те в коридор, нитки-веники. Потом пря-я-мо по коридору. Будет лестница. Идите по ней наверх. И та-ам увидите.
И гном даже нам поклонился. Я обратил внимание, что гном без топора, зато на груди у него болтается та самая «рыбка», а рукава и полы кафтана прошиты золотыми нитками и украшены блестящими самоцветами.
Гришка, – догадался я, – старший гном.
Мы неспешно двинулись вперед. Остальные гномы (а они перестали махать топорами, как только заговорил с нами Гришка) кланялись нам и как заведенные повторяли:
– Простите нам наше несмирение. Простите нам наше несмирение…
От этой картины было и смешно и страшно одновременно.
Мы миновали несколько ступенек, высеченных прямо в камне, и уже почти вошли в катакомбы, как на нашем пути оказался невысокий, чуть полноватый человек, лет 30-35. У него было круглое, бледное лицо и жидковатая, но длинная бородка. Человек был в черном подряснике.
Увидев нас, он широко улыбнулся и дружелюбно взмахнул руками:
– Ну, вот и встретились, – сказал он.
Матрица
– Идемте ко мне в келью, что стоять-то, – продолжил полнолицый человек с самой теплой нотой в голосе, и сделал нам пригласительный жест.
Мы оказались в длинном полутемном коридоре. Где-то впереди тускло горела электрическая лампочка. Словно маяк.
Внезапно я понял, откуда взялись все эти катакомбы:
Это же так просто – если на вершине холма стояла станция ПВО, что просвечивала своими радарами далекий турецкий берег; то здесь, под холмом, у военных были подземные коммуникации. Их-то и занял отец Василий…
Дойдя до конца коридора, мы уперлись в стену. На стене, прямо над нами, висела большая икона, изображающая Страшный Суд. Под иконой была нарисована «рыбка» (точно такая же, как в ограбленной краснокутовской церкви). Свет единственной электрической лампочки падал прямо на икону и на «рыбку».