Я: «Водил, мол, раньше самосвал минского завода. Пришёл посмотреть, как он, мой сердешный, выглядит».
А Пантелей: «Хватит дурака валять. Если что взять хочешь, так не охмуряй старика, Честно скажи. И отблагодари, если разрешу. А то иди отседова».
Я: «А как отблагодарить? Спасибо сказать?»
Пантелей пощёлкал пальцами но своему кадыку и разъяснил: «Чекушку поставить можешь, ежели не жадный? А ежели добрый, то и больше. Тут один на днях приходил… какой-то аксельратор или генератор нужен ему был. Так знаешь, что поставил? На свет посмотришь — как чай, а выпьешь — вроде водка. И на бутылке — три звезды, как у старшего лейтенанта…»
«Чая» у меня с собой не было, и за колючую проволоку к машинам я не полез. Просто пошёл вдоль изгороди, и всё. А Пантелей увидел у меня киноаппарат да как заорёт: «Ты, наверно, шпион заграничный! Стой! Стрелять буду!» И шарахнул по мне солью из своего ружья. Ох, и жжёт!
Хорошо, что собака пантелеевская была привязана.
Утёк я вовремя. Услышав выстрелы и свистки, вскоре приехал на мотоцикле старший лейтенант милиции.
5 сентября. Костя взял в своём отделе отпуск на два дня. Написал: «По семейным обстоятельствам: вернулась жена, которую долго не видел».
Это правда, Люся вернулась, экзамены сдала, н в нашем доме был маленький праздник.
Утром мы с Костей поехали встретить её на станции. Накануне Ромашкин обошёл весь Однотрубный в поисках цветов. С трудом, но раздобыл. Так что к поезду мы явились с букетом.
Но торжественная встреча Люси не произошла. Получилось всё по-другому.
Люсии поезд запаздывал, а в это время подоспел магнитогорский, и на перроне появились двое взлохмаченных мужчин, которые несли ящик. Ящик был не очень большой, но тащили они его так тяжело, словно в нём лежали свинцовые чушки.
Потом они поставили ящик на скамейку, и один из них пошёл к телефонной будке.
— А тебе не кажется, Орликов, что они похожи на похитителей ценностей из подвалов Госбанка? — сказал Костя,
Боковое стекло у будки было разбито, и мы услышали, как приехавший разговаривал с диспетчером автобазы, просил прислать на станцию машину. Диспетчер отказывала, ссылаясь на то, что сегодня воскресенье и свободных машин нет. Небритый снова умолял её, говорил, что привёз из Магнитогорска скульптуру, сделанную по заказу самого товарища Росомахина. То ли слышно было плохо, то ли слово «скульптура» диспетчеру было не знакомо, поэтому приехавшему из Магнитогорска пришлось несколько раз пояснять: «Скульптура, понимаете? Ну, статуя. Из чугуна. Из нашей руды. Мы уже намаялись таскать её, треклятую… Товарищ Росомахи и приказал, чтобы кровь из носу к приезду гостей она была!»